ЧТО ЭТО БЫЛО

О Дне Победы и об уроках истории.

Известно, что красная армия была создана Троцким для организации мировой еврейской революции, в полном соответствии с марксистко-лениской теорией и практикой. Она должна была, в процессе « освободительного » похода на запад, инициировать т.н. « пролетарские » революции в Европе и реализовать « красный » план построения нового мирового порядка. Первая попытка такого похода- польская авантюра, совершенная на волне эйфории гражданской войны, блестяще провалилась.

Сожравший Троцкого в борьбе за роль мирового диктатора Сталин, продолжил политику реализации коммунистической доктрины. Для запланированного им похода на запад, большевистское правительство привело красную армию в соответствие современным требованиям технического и организационного характера, и разработало детальный военный план этого похода. Военные действия против Гитлера должны были начаться летом 1941 года. И только по промыслу Божьему, нападение Германии на СССР не только отодвинуло реализацию этих планов, но и фактически ликвидировало кадровую красную армию вооружённую « самой передовой» идеологией, продемонстрировав её полную несостоятельность. Именно по Божьей милости, в самом прямом смысле этого слова, получилось так, что «мирный труд советских людей был прерван вероломным нападением немецких захватчиков», а не «мирный труд немецких людей был прерван вероломным нападением советских захватчиков». И только поэтому, под угрозой полного краха Советского Союза, у коммунистического руководства не оставалось другого выхода, как только обратиться к традиционному русскому патриотизму (искренне или нет, это вопрос другой), позволившему возродить и проявить традиционные боевые качества русского солдата и самоотверженность русского народа, подкрепив их жесточайшими полицейскими мерами, что спасло страну от поражения и расчленения, а заодно и само коммунистическое руководство от вполне заслуженного им возмездия, которое, тем не менее понесло возмездие в самом себе (но это уже другая тема).

Православное сознание не может расценивать факт нападения Германии на СССР, и более того-факт неизбежности столкновения двух режимов, являющихся как бы зеркальным отражением друг друга, иначе, чем Божье наказание за преступления онтологического характера, совершённые русским народом в первой половине двадцатого века.

Русский народ в 1917 г. отвергнув Богодарованную царскую власть, лишился уже практически завоёванной победы над Германией и всех её плодов. Не захотев победно закончить войну, которая называлась тогда Второй Отечественной, под девизом За Веру, Царя и Отечество, он во-первых лишился и Веры и Отечества, во- вторых был вынужден повторить войну, уже во многом из под большевистской палки, под лозунгом за Родину, за Сталина.

Вольно и невольно совершив свой подвиг в войне, народ -победитель, использованный и обезкровленный , был снова загнан в коммунистическое стойло, где просидел безвылазно, до того момента, когда режим сменил вывеску, уступив лидерство в построении НМП разгромленному им (народом) западу. Теперь для построения НМП русский народ больше не нужен, является помехой, и главарями этого порядка приговорён к смерти.

Близится 68я годовщина нападения Германии на СССР. День начала войны всегда находился как бы в тени мероприятий посвящённых Дню Победы. В этом году они проходили как никогда масштабно и помпезно. И отдавая дань памяти ВСЕМ павшим в ту войну, не может не настораживать такой подчеркнутый пиетет наших « властей » к подвигу русского народа, (который, правда, называется подвигом народа советского).

Их практическая деятельность в области разрушения всех сторон жизни государства и общества, направленная на окончательное решение « русского вопроса » на сегодня обозначена совершенно однозначно. Цели их очевидны. Их методы подавления русского самосознания, и ликвидации русской государственности, собственно ничем не отличаются от тех которые планировали применять Гитлер и его окружение. Оккупационный характер их « власти » совершенно безспорен. И при этом год за годом они инспирируют всё более масштабный выброс « нервно-патриотического газа » обладающего резким большевистко– советским запахом. К чему бы это? Мимикрия под патриотизм-как последняя уловка негодяев и всё такое? Несомненно. Перспектива организации очередной войны, как бойни русского народа, которую они намерены возглавить? Более чем вероятно. И наверняка у нашей антивласти существует для этого ещё много резонов. Но одной из главных задач, которые она решает, путём нагнетания патриотизма советского, является подавление истинного русского православного патриотизма и канализации естественных патриотических тенденций, в совпатриотическую трубу соответствующего диаметра. И этот совпатриотизм (как правило с приставкой « Ура » ), является, очень серьёзным препятствием для извлечения правильных уроков из истории всего 20- го века вообще, и второй мировой войны в частности. Уроки – это не гордыня и спесь победителей. Это осознание своих грехов. Грехи, это в данном случае, неизжитая советчина, которая сегодня в частности привела к тому, что российская армия, построенная на идеологии армии красной, заканчивает своё существование, будучи не в состоянии защитить не только Отечество, но и саму себя, от тех, которые одной рукой её разрушают, а другой насаждают совпатриотизм, как один из главных факторов своей победы над истинной, национальной Россией. И если армия опять станет не федеральными силами, а всенародной православной русской армией то их победа не состоится. И тогда наступит День нашей Победы, который ещё впереди. Этому нас учит история. Верю, что будет так.

М.С.Алексеев

Советское военное планирование боевых дей­ствий против Германии началось еще в октябре 1939 года. До июня 1941 года были разработаны пять вари­антов плана оперативного использования Красной Армии в войне с Германией. Документ под условным названием «Соображения об основах стратегическо­го развертывания Вооруженных Сил Советского Со­юза на Западе и Востоке на 1940—1941 гг.» начал раз­рабатываться сразу после установления советско-германской границы согласно договору от 28 сентяб­ря 1939 года. Особую интенсивность этот процесс приобрел со второй половины 1940 года, и в конце июля составление документа было завершено. План предполагал основные усилия сосредоточить в на­правлении Варшавы и Восточной Пруссии.

После дополнительной проработки к 18 сентября был подготовлен новый вариант плана, который предполагал возможность использования главных сил Красной Армии, в зависимости от обстановки, на Северо-Западном или Юго-Западном направлениях. Эти варианты развертывания советских войск полу­чили соответственно наименования «северный» и «южный». Географически бассейн реки Припять по­чти точно посередине разделял Западный театр во­енных действий — отсюда два основных направле­ния.

5 октября 1940 года этот вариант плана был доло­жен Сталину и Молотову. В ходе обсуждения Геншта­бу было поручено доработать план с учетом развер­тывания еще более сильной главной группировки в составе Юго-Западного фронта. В результате было предусмотрено увеличить здесь численность войск на 31% по дивизиям, на 300% по танковым бригадам и на 59% по авиаполкам. 14 октября 1940 г. «южный» вариант был утвержден в качестве основного.

Тем самым советские вооруженные силы получи­ли действующий документ, на основе которого ве­лось более детальное военное планирование.

В ноябре 1940 и январе 1941 годов была проведе­на серия оперативно-стратегических игр на картах. Так, для отработки «северного» и «южного» вариан­тов соответственно 2—6 и 8—11 января 1941 года в Ге­неральном штабе проводились две игры. В первой разыгрывались наступательные действия Красной Армии на Северо-Западном направлении — Восточ­ная Пруссия; во второй на Юго-Западном — Южная Польша, Венгрия, Румыния.

Хотя в заданиях к играм отмечалось, что «западные» напали, никаких задач, связанных с отражени­ем агрессии, «восточные» не решали. Стороны были поставлены в известность, что «западные» отброше­ны к границе, а на Юго-Западном направлении — даже к линии рек Висла и Дунаец, и с этих рубежей уже шла игра. Таким образом никаких оборонитель­ных операций советский Генштаб не планировал, разыгрывавшиеся наступательные операции Крас­ной Армии и должны были стать содержанием на­чального периода войны.

В ходе игр наступление «восточных» на террито­рии Восточной Пруссии захлебнулось, а на юго-запа­де они добились значительных успехов, что привело к отказу от «северного» варианта. Главным направле­нием советского наступления была определена Южная Польша. Подготовленный под руководством Жу­кова к 10 апреля 1941 года новый вариант плана окончательно закрепил отказ от «северного» вариан­та и переориентировал основные усилия войск на Юго-Западное направление. Окончательный план бу­дущей войны был готов к 15 мая 1941 года.

Анализ советских военных планов и высказыва­ний политического руководства показывает, что ре­шение о войне принималось не из страха перед гер­манским нападением. Вот 20 ноября 1940 года А. Жданов инструктирует Ленинградский партийный актив: «... политика советского государства заключа­ется в том, чтобы в любое время расширять, когда представится это возможным, позиции социализма. Из этой политики мы исходили за истекший год, она дала... расширение социалистических территорий Советского Союза. Такова будет наша политика и впредь,,,» Но в 1941 году расширять «фронт социа­лизма» далее на Запад можно было только сокрушив 1ёрманию, которая являлась главным препятствием и единственным западным соседом СССР.

Широко распространенное мнение о том, что Советский Союз сначала ждал нападения врага, а уже потом планировал наступление, не учитывает того, что в этом случае стратегическая инициатива факти­чески добровольно отдавалась бы в руки противника, а советские войска ставились бы в заведомо невыгод­ные условия. Тем более, что сам переход от обороны к наступлению, столь простой в абстракции, являет­ся очень сложным процессом, требующим тщатель­ной и всесторонней подготовки, которая должна на­чинаться оборудованием оборонительных рубежей на 150-километровую глубину.

Но ничего подобного не делалось, и вряд ли сто­ит серьезно говорить о том, что Красная Армия мог­ла успешно обороняться на неподготовленной мест­ности, да еще при внезапном нападении противника, которое советскими планами вообще не предусмат­ривалось. Кроме того, зачем планировать наступа­тельные операции, если войскам предстоит оборона. Ведь никто не может сказать, как сложится ситуация на фронте в ходе оборонительной операции, где ока­жутся войска и в каком они будут состоянии.

Сегодня можно без всяких теоретических рассуж­дений заглянуть в план от 11 марта 1941 года, на кото­ром четко указано: «Наступление начать 12.6.». Ясно, что точный срок наступления определяется сторо­ной, которая планирует располагать инициативой начала боевых действий. В документе от 15 мая также открыто сформулирована мысль о том, что Красная Армия должна «упредить противника в развертыва­нии и атаковать германскую армию в тот момент, ког­да она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие войск». Таким образом, основная идея советского военного планирования заключалась в том, что Крас­ная Армия под прикрытием развернутых на границе войск западных округов завершит сосредоточение на театре военных действий сил, предназначенных для войны и перейдет во внезапное решительное наступ­ление.

Поскольку советской разведке не удалось добыть ни одного документа, относящегося к плану «Барба­росса», запланированная Сталиным война также не являлась превентивной. Сталин не верил в германс­кое нападение на Советский Союз и считал, что «для ведения большой войны с нами немцам, во-первых, нужна нефть, и они должны сначала завоевать ее, и, во-вторых, им необходимо ликвидировать Западный фронт, высадиться в Англии или заключить с ней мир». Отсюда делался вывод, что Гитлер двинет Вер­махт либо на Ближний Восток, либо на Британские острова, но ни в коем случае не пойдет на риск затяж­ной и безнадежной для него войны на два фронта.

Основная группировка советских войск должна была развернуться в полосе от Балтийского до Чер­ного моря. Главные силы находились на Юго-Запад­ном направлении и вовсе не потому, что там ожидали немецкого удара — его вовсе не ждали. Направление сосредоточения основных усилий советского коман­дования выбиралось не в интересах стратегической оборонительной операции, которая просто не пла­нировалась и не предусматривалась, а применитель­но совсем к другим способам действий. Для наступле­ния «южный» вариант был более выгоден, поскольку пролегал на более удобной местности, отрезал Герма­нию от основных союзников и источников нефти, выводил советские войска во фланг и тыл противни­ка. Тогда как главный удар на Западном направлении приводил к лобовому столкновению с основными силами германской армии и требовал прорыва укреп­ленных районов на очень сложной местности.

В целом видно, что в советских планах отсутство­вала всякая связь действий Красной Армии с возмож­ными действиями противника. Отсюда вырисовыва­ется действительный сценарий начала войны: под прикрытием войск западных округов Красная Армия проводит сосредоточение и развертывание на Запад­ном ТВД, ведя одновременно частные наступатель­ные операции. Завершение сосредоточения служит сигналом к переходу в общее наступление по всему фронту от Балтики до Карпат с нанесением главно­го удара но южной Польше.

Немецкие войска в советских планах обозначены термином «сосредоточивающиеся», а значит, ини­циатива начала войны будет исходить полностью от советской стороны, которая первой начинает и за­канчивает развертывание войск на театре военных действий. Переход в наступление был привязан не к ситуации на границе, а к моменту завершения сосре­доточения Красной Армии — это 20-й день от начала развертывания.

Войскам ставилась задача нанести удар по герман­ской армии, для чего следовало «первой стратегичес­кой целью действий войск Красной Армии поставить разгром главных сил немецкой армии, развертывае­мых южнее линии Брест—Демблин и выход к 30 дню операции на фронт Остроленка, река Нарев, Лович, Лодзь, Крецбург, Оппельн, Оломоуц. Последующей стратегической целью иметь: наступление из района Катовице в северном или северо-западном направле­нии с целью разгромить крупные силы центра и се­верного крыла германского фронта и овладеть тер­риторией южной Польши и Восточной Пруссии. Ближайшая задача — разгромить германскую армию восточнее р. Висла и на Краковском направлении, выйти на р. Нарев, Висла и овладеть районом Като­вице...».

Фронты получали следующие задачи:

Северный фронт должен был обеспечить оборо­ну Ленинграда, Мурманска, Кировской железной до­роги и совместно с Балтийским флотом обеспечить полное господство в водах Финского залива.

Северо-Западный фронт, прикрывая Рижское на­правление, при благоприятных условиях переходил в наступление с целью овладеть районом Сувалки и нанести удар в направлении Истербург и Алленштейн.

Западный фронт, с переходом в наступление ар­мий Юго-Западного фронта, должен был ударом ле­вого крыла в направлении на Варшаву и Седлиц раз­бить варшавскую группировку противника и овла­деть Варшавой, затем разбить люблинско-радомскую группировку, выйти на р. Висла, а подвижными час­тями захватить г. Радом.

Юго-Западный фронт имел ближайшими задачами:

а) концентрическим ударом армий правого крыла фронта окружить и уничтожить основную группиров­ку противника восточнее р. Висла в районе Люблина;

б) одновременно ударом с фронта Сенява, Перемышль, Лютовиска разбить силы противника на кра­ковском и сандомирско-клецком направлениях и овла­деть районом Краков, Катовице, Кельце...;

в) прочно оборонять госграницу с Венгрией и Румынией и быть готовым к нанесению концентрических ударов против Румынии из районов Черновицы и Киши­нев... Для решения последней задачи был вскоре вы­делен отдельно Южный фронт.

Таким образом достижение ближайших стратеги­ческих целей планировалось обеспечить наступа­тельными действиями, прежде всего войск Юго-За­падного фронта, в полосе которого развертывалось более половины всех дивизий, предназначенных для действий на Западе. Для обеспечения сильного пер­воначального удара основные силы планировалось развернуть в восемнадцати армиях (!) первого эшело­на, куда включалась большая часть подвижных соеди­нений. В тылу у них развертывались семь армий вто­рого стратегического эшелона, а за ними — еще три армии третьего эшелона.

Для достижения поставленных целей у советско­го руководства был готов достаточно серьезный ин­струмент, Красная Армия — «освободительница». Во­оруженные силы СССР к лету 1941 года были круп­нейшей армией мира. К началу войны в советских войсках насчитывалось 5774,2 тысяч человек, из них: в сухопутных войсках — 4605,3 тысячи, в ВВС — 475,7, в ВМФ — 353, 8, в погранвойсках — 167,6, во внутрен­них войсках НКВД — 171,9 тысяч человек.

В сухопутных войсках имелось 303 дивизии, 16 воздушно-десантных и 3 стрелковые бригады. Войска располагали 117581 орудием и минометом, 24488 са­молетами и 25886 танками. Отметим, что 7448 тан­ков, 92492 орудия и миномета, а также 17745 боевых самолетов было построено за период 1939—1941 годы (это вновь о «старой» и «устаревшей» технике), в том числе 2739 машин типов МиГ-3, Як-1, ЛаГГ-3, Пе-2 и Ил-2. В первой половине 1941 года советская про­мышленность выпускала 100% танков и 87% боевых самолетов новейших типов, завершив переход на выпуск только этих образцов. Ежегодный прирост военной продукции в 1938—1940 годах составил 39%, втрое превосходя прирост всей промышленной про­дукции в стране. С февраля 1941 года предприятия стали переводиться на резким военного времени.

Из всех перечисленных частей в пяти пригра­ничных округах дислоцировались 174 расчетные ди­визии.

Войска НКВД состояли из 14 дивизий, 18 бригад и 21 отдельного полка различного назначения, из которых в западных округах находилось 7 дивизий, 2 бригады и 11 оперативных полков внутренних войск, на базе которых в Прибалтийском, Западном и Киевском особых округах перед войной началось формирование 21-й, 22-й и 23-й мотострелковых ди­визий НКВД. Кроме того на западной границе было 8 пограничных округов, 49 погранотрядов и другие части.

Группировка советских войск первого эшелона на Западе насчитывала 3088,2 тысяч человек (2718,7 — в сухопутных войсках, 153,6 — в войсках НКВД, 215,9 — и. ВМФ), 57041 орудие и миномет, 13924 танка, 8974 амолета. Кроме того, в авиации флотов и флотилий имелось 1769 самолетов. Данные по оснащению воо­ружением не включают в себя информацию по войскам НКВД, которые имели на вооружении даже гау­бичные артполки.

С мая 1941 года началось сосредоточение войск второго стратегического эшелона из внутренних во­енных округов и Дальнего Востока. К 22 июня в за­падные округа уже прибыли 16 дивизий — 10 стрелко­вых, 4 танковых и 2 механизированные, в которых насчитывалось 201,7 тысяч человек, 2746 орудий и минометов и 1763 танка.

Роль ударных подвижных группировок Красной Армии должны были играть механизированные кор­пуса. План формирования первых восьми мехкорпу-сов Наркомат обороны утвердил 9 июня 1940 года. Первым уже к 30 июня на базе Забайкальского военно­го округа был сформирован 5-й механизированный корпус, остальные создали к концу лета. Проведенные во второй половине 1940 года учения утвердили воен­ных в мысли, что именно такие соединения должны использоваться для «глубокого потрясения фронта противника». Мехкорпуса должны были решать сле­дующие задачи:

а) уничтожение совместно с авиацией и общевой­сковыми соединениями главной группировки противника;

б) уничтожение подходящих оперативных резер­вов и такое потрясение оперативной глубины противника, когда создание нового фронта становится невозможным.

Советский механизированный корпус состоял из двух танковых и одной механизированной дивизии, мотоциклетного полка, корпусной артиллерии, меха­низированного инженерного полка, специальных ча­стей и по штату должен был иметь 36080 человек, 100 полевых орудий, 36 противотанковых и 36 зенитных орудий, 186 минометов, 1031 танк (из них 546 сред­них и тяжелых) и 268 бронеавтомобилей.

4 октября 1940 года Наркомат обороны доложил Политбюро, что формирование 8 мехкорпусов, 18 танковых и 8 механизированных дивизий в основном завершено. На создание новых корпусов были обра­щены 12 танковых бригад БТ, 4 бригады Т-35 и Т-28, 3 химические бригады, 2 танковых полка и танковые батальоны стрелковых дивизий. Это привело к со­кращению танков непосредственной поддержки пе­хоты, поэтому в дополнение к имеющимся в войсках 20 танковым бригадам Т-26 было решено создать еще 32 бригады.

К 1 декабря 1940 года в Красной Армии было уже 9 мехкорпусов и 45 танковых бригад. Но и это стало только началом серьезной подготовки к наступатель­ной войне. В феврале-марте 1941 года началось фор­мирование еще 20 механизированных корпусов, 8 марта на заседании Политбюро были утверждены их командиры. Итак, шел интенсивный процесс созда­ния 29 соединений, каждое из которых было равно по мощи немецкой танковой группе.

Риторический вопрос: что нужнее в оборонитель­ной войне, танки или противотанковые мины? Как раз мин у Красной Армии не было. На 1941 год заме­ститель начальника военных сообщений подал заяв­ку в Главное военно-инженерное управление на 120000 мин замедленного действия для железнодо­рожных войск. Заявку несколько сократили: ГВИУ смогло выдать военным железнодорожникам лишь 120 (!) мин МЗД. Маршал Г.И. Кулик разъяснил для тех, кто на бронепоезде: «Мины — мощная штука, но это средство для слабых, для тех, кто обороняется, а мы — сильные. Нам не так мины нужны, как средства разминирования».

Механизированные корпуса должны были вво­диться в бой из такого положения, «с которого наи­более легко и полно можно нанести уничтожающий удар по главной группировке противника. Такими положениями будут: а) действия конно-механизиро-ианных корпусов на флангах; б) действия в тылу про­тивника.

Боевой порядок корпуса предусматривалось стро­ить в три эшелона. Первый эшелон, состоящий их тяжелых танков, предназначался для подавления противотанковой обороны и уничтожения артилле­рии противника. Второй эшелон составляли средние танки. Его задача заключалась в том, чтобы, двигаясь за первым эшелоном, подавлять и уничтожать стан­ковые пулеметы и противотанковые орудия в глубине обороны. Третий эшелон, включавший легкие маши­ны, должен был вести за собой пехоту и подавлять живую силу и огневые средства пехоты противника. К 15 июня 1941 года в первом эшелоне советских войск было 20 механизированных корпусов. Не все они были укомплектованы боевыми машинами по штату военного времени, тем не менее только в них насчитывалось 10150 танков. Мехкорпуса подчиня­лись командованию округа (фронта), которое могло передавать их для наступательных операций в распо­ряжение армий, что превращало последние в предус­мотренные военной теорией «ударные армии».

В предвоенные годы советские вооруженные силы в ходе конфликтов и «освободительных похо­дов» получили определенную практику и опыт бое­вых действий, на основе которых проходил процесс их организационного совершенствования и техни­ческого перевооружения.

Операция «Гроза» должна была начаться 12 июня 1941 года. Но сроки были перенесены из-за знамени­того перелета Гесса в Англию. Опасаясь возможного прекращения англо-германской войны, в Москве со­чли необходимым повременить с нападением на Гер­манию. Лишь получив сведения о провале миссии Гесса и убедившись в продолжении военных дей­ствий в Средиземноморье, в Кремле был решен воп­рос о новом сроке завершения военных приготовле­ний — 15 июля.

Одновременно с разработкой планов нападения началась переориентация советской пропаганды на воспитание населения и войск в духе наступательной войны. 13-14 мая 1940 года состоялось совещание по военной идеологии, на котором перед командирами и политруками выступил начальник Политуправле­ния РККА Л.З. Мехлис: «нужно воспитывать нашу Красную Армию и весь пролетариат, чтобы все зна­ли, что всякая наша война, где бы она не происходи­ла, является войной прогрессивной и справедливой».

От лица армии вторил Мехлису командарм 2 ран­га К.А. Мерецков: «...можно сказать, что наша армия готовится к нападению, и это нападение нужно нам для обороны. Это совершенно правильно... Исходя из политических условий, мы должны наступать, и Правительство нам укажет, что нам нужно делать».

Вооруженный новыми установками по ведению партийно-политической работы, 25 июня пишет пе­редовицу главный редактор «Красной звезды» пол­ковник Е. Болтин: «Прежде всего надо воспитывать людей в понимании того, что Красная Армия есть инструмент войны, а не инструмент мира. Надо воспитывать людей так, что будущая война с любым капиталистическим государством будет войной спра­ведливой независимо от того, кто эту войну начал... Наш народ должен быть готов к тому, что, когда это будет выгодно, мы первыми пойдем воевать... Мы всегда будем делать так, как выгодно нашему делу».

Наконец, знаменитая речь Сталина перед выпуск­никами военных училищ 5 мая 1941 года: «Мы до поры, до времени проводили линию на оборону — до тех пор, пока не перевооружили нашу армию, не снабдили армию современными средствами борьбы. Л теперь, когда мы нашу армию реконструировали, насытили техникой для современного боя, когда мы стали сильны — теперь надо перейти от обороны к наступлению. Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом. От (>бороны перейти к военной политике наступатель­ных действий».

Советский Союз превращался в военный лагерь. Народ и Партия были едины как никогда:

«Нас никто не собьет, нас Партия ведет». «Идем за Партией Ленина - так совестью велено». «За Партией идти - счастье найти». «Набирайся силы от земли-матери, а ума - н у Коммунистичекой партии».

Правда, были у нас одно время «троцкистско-буха-ринские и иные наемники империализма, платные агенты иностранных разведок», которые пытались подорвать экономическую и военную мощь СССР и создать «благоприятную для империалистов обста­новку на случай войны». Но ныне, агава Сталину, вра­жеская агентура разгромлена большевиками, и тыл наш крепок:

Великого Ленина мудрое слово Растило для битвы батыра Ежова. Великого Сталина пламенный зов Услышал всем сердцем, всей кровью Ежов.

«Разгром врагов народа имел огромное значение для укрепления обороноспособности СССР и был равносилен выигрышу крупного сражения» (через двадцать лет один из «разгромщиков», став генсеком, сообщит народу, что вместе с «врагами», оказывает­ся, постреляли и самых «выдающихся» полководцев).

По всей стране зазвучало «Если завтра война..». Народ, воспитанный «мехлисами», готовился к Вели­кому Освободительному походу, чтобы вслед за ли­товцами, латышами, эстонцами, западными украин­цами и белоруссами «осчастливить» поляков, чехов, немцев, французов... Во всех воспоминаниях вырисо­вывается одна и таже картина: люди знали о скорой войне, знали с кем придется сражаться, но при этом не ожидали «вероломного нападения», наоборот, «парни из нашего города» мечтали «добить последне­го фашиста в последнем городе». И даже когда немецкая авиация начала бомбить советские города, мно­гие из слушавших речь Молотова, уже приученные читать между строк, не верили в германское нападе­ние — «Да это, наверное, мы сами начали войну...».

Самим начать не удалось. С первыми ударами не­мецких танковых клиньев план «Гроза» прекратил свое существование, поэтом)' оценку ему можно дать только теоретическую. Как могли бы развиваться со­бытия, если бы советское руководство осуществило свой первоначальный замысел и нанесло удар 12 июня 1941 года?

В это время германские войска завершали подго­товку к операции «Барбаросса» и сосредоточение у советских границ, где уже было развернуто 81,6% дивизий. 10 июня дивизии первого эшелона начали скрытно выводиться в 30-километровую пригранич­ную полосу. Остальные войска либо находились в движении на Восток, либо ждали своей очереди для переброски. Вермахт не имел еще ни оборонитель­ной, ни наступательной группировки, и советское на­падение поставило бы его в очень сложное положе­ние и дало бы возможность громить по частям.

В соответствии с планом основные события долж­ны были развернуться на фронте от Остроленки до Карпат, где войска Юго-Западного и левого крыла Западного фронтов наносили главный удар. Войск ;щя этого у них было вполне достаточно. Войска Ое-иеро-Западного и правого крыла Западного фронтов должны были частными наступательными операция­ми сковать германские войска в Восточной Пруссии и занять Сувалковский выступ и Мемельскую область.

Военные действия начались бы внезапным уда­ром большей части советских ВВС по аэродромам противника на территории Восточной Пруссии, 1 1ольши и Румынии. Общее советское превосходство и авиации позволяло подвергнуть аэродромы люфт­ваффе в 250-километровой полосе многочасовому не­прерывному авиационно-штурмовому воздействию, что привело бы к значительному ослаблению германских ВВС и облегчило бы действия сухопутных сил Красной Армии.

Нанесение внезапного удара 12 июня, когда не­мецкие войска завершали сосредоточение и развер­тывание, позволило бы захватить противника, не имевшего планов оборонительных действий, врасп- . лох в группировке, совершенно не приспособленной к обороне. Удар 128 дивизий Юго-Западного и левого крыла Западного фронтов пришелся бы по 55 диви­зиям противника, сразу же сковав более половины развернутых на Востоке войск. Используя конфшура-цию границы, Красная Армия повела бы операции на охват и окружение германских войск, исход кото­рых решался бы способностью сторон наращивать свои силы. В полосе от Перемышля до Карпат про­тив развернутых там 4 пехотных и 2 охранных диви­зий Вермахта, советское командование развернуло 28 дивизий, из них б танковых и 3 механизирован­ные, что открывало дорогу на Сандомир и Краков. Этот прорыв отвлекал бы дополнительные силы про­тивника, которому пришлось бы создавать новый фронт западнее Вислы, где и развернулись бы основ­ные сражения.

Советское командование могло использовать для наращивания удара в юго-западном направлении 24 дивизии, развернутые в тылу фронта, а также 15 ди­визий резерва Главного Командования. Германское командование могло использовать для отражения внезапного удара 22 дивизии, не успевшие развер­нуться на советской границе и 26 дивизий резерва.

Развитие наступления войск Красной Армии в юго-восточной Польше давало возможность войскам Южного фронта перейти в наступление в Румынии, не опасаясь удара с тыла. В Румынии имелось всего б дивизий Вермахта, а румынскую армию никто не счи­тал серьезным противником, что обрекало удар юж­ного фронта на успех. Разгром правого крыла фрон­та противника открывал Красной Армии дорогу в центральные районы Румынии, отрезал Германию от нефти и ставил под угрозу господство Германии на Балканах. Парировать эту угрозу немцам было про­сто нечем: 10—12 дивизий, разбросанных по террито­рии Югославии и Греции, не могли надолго задер­жать продвижение советских войск. Необходимость заткнуть брешь на Балканах вынуждала бы немцев перебросить туда часть из тех 24 дивизий, которые находились в резерве, что еще больше ослабило бы фронт в Польше.

В общем, Германия просто не располагала сила­ми, способными отразить внезапный удар Красной Армии, это признавал после войны фельдмаршал В. Кейтель. Конечно, это была бы тяжелая, крово­пролитная война с серьезным противником. Однако сила и инерция внезапного удара советских войск по­зволила бы Красной Армии если не разгромить, то значительно ослабить германские соединения. Наи­менее благоприятным результатом для советских войск могла бы стать стабилизация фронта по рекам Нарев и Висла, куда они все равно пришли в 1944 оду. На Балканах же стабилизировать фронт немцам вообще было нечем, и глубина продвижения Красной Армии лимитировалась бы лишь инерцией удара. Ко­нечно, все это не привело бы к немедленной победе в войне, но сорвало бы германское вторжение, сохра­нило бы в целости военно-промышленный потенци­ал СССР и огромные материальные ценности, да и до Верлина от Вислы ближе, чем от Волги.

Да, у Сталина был грандиозный шанс! И было все для его реализации!

Никогда, ни до войны, ни в ходе ее Красная Ар­мия не была так хорошо укомплектована, оснащена, пооружена и материально обеспечена, как в начале мета 1941 года. Советские вооруженные силы были крупнейшей армией мира, имевшей на вооружении целый ряд уникальных систем военной техники. В ее < (нтав входили управления:

•  4 фронтов, 27 армий, 4 кавалерийских, 29 меха­низированных, 62 стрелковых, 5 воздушно-десант­ных корпусов;

•  198 стрелковых, 13 кавалерийских, 61 танковой, 31 моторизованной дивизии;

•  5 стрелковых, 1 танковой, 16 воздушно-десант­ных, 10 противотанковых артиллерийских бригад;

•  94 корпусных, 14 пушечных, 29 гаубичных арт­полков большой мощности резерва Главного Коман­дования;

•  45 отдельных зенитно-артиллерийских дивизио­нов;

•  8 отдельных минометных батальонов;

•  3 корпусов ПВО, 9 бригад ПВО, 40 бригадных районов ПВО;

•  29 мотоциклетных полков;

•  1 отдельного танкового батальона, 8 дивизио­нов бронепоездов;

•  34 инженерных полков и 20 отдельных инже­нерных батальонов.

Военно-воздушные силы насчитывали 5 корпусов ДВА, 79 авиадивизий, 5 отдельных авиабригад, 218 боеспособных авиаполков.

Куда же подевалась эта масса войск, это огромное количество техники, эти горы боеприпасов и амуниции?

Первым, будучи ошарашен катастрофой на фронте, дал ответ на этот вопрос товарищ Сталин. 28 июня, осознав крушение всех своих планов, несостоявшийся «вождь всех народов» сказал соратникам: «...просрали».

РАЗВЕРТЫВАНИЕ ВОЙСК

Выработка и утверждение стратегического замыс­ла «Восточного похода» позволила германскому ко­мандованию со второй половины февраля 1941 года приступить к непосредственному развертыванию своих войск у границ СССР. В течение четырех меся­цев на границу с Советским Союзом были перебро­шены 100 дивизий. В трех «эшелонах развертыва­ния» до 21 мая 1944 года на Восток прибыли 42 пехот­ных и 1 танковая дивизия. С 22 мая железные дороги Германии были переведены на график максимально­го движения и сосредоточение войск резко ускори­лось. В последний месяц перед нападением прибыли еще 20 пехотных, 14 танковых, 13 моторизованных и 9 охранных дивизий. В первой половине июня одно­временно с завершением стратегического разверты­вания начался вывод войск в 30-километровую при­граничную зону в исходные районы для наступления.

График развертывания предусматривал выход ос­новных сил ударных группировок на линию границы в ночь перед нападением, чтобы они задержались здесь лишь несколько часов. Пехотные соединения начали выдвижение к границе за 12, а танковые и моторизованные за 4 дня до нападения. Все передви­жения войск осуществлялись в ночное время с соблю­дением строжайших мер маскировки. В феврале-мае 1941 года на Восток были переброшены тыловые ча-( 1-й ВВС, до 18 июня — летные части. В течение 21 июня летные части первого эшелона заняли аэродро­мы западнее Вислы, а к вечеру перелетели на поле-шле аэродромы у границы.

Сосредоточивая у советских границ столь круп­ную группировку войск, германское военно-полити­ческое руководство вело массированную дезинфор­мацию для маскировки своих намерений. Это долж­но было позволить добиться внезапности нападения и, усыпив бдительность Кремля, не дать ему возмож­ности предпринять упреждающие действия. В Берли­не хорошо понимали опасность для развертываемых войск в случае перехода Красной Армии в наступле­ние. Еще в апреле Гальдер записал в дневнике, что группировка русских войск «вполне допускает быст­рый переход в наступление, которое было бы для нас крайне неприятным».

Чтобы скрыть от советской разведки истинный смысл переброски огромных людских масс и боевой техники с запада на восток, германское руководство пошло на проведение беспрецендентного в истории дезинформационного маневра, использовав состоя­ние войны с Англией. Были резко усилены приготов­ления к высадке на Британские острова. Для демон страции подготовки к операции «Морской лев» были привлечены три полевые армии, с весны до лета 1941 года немцы организовали массированное воз­душное наступление на Англию. Назначались и вновь откладывались сроки вторжения, о которых широко оповещались части. Делалось все, чтобы убедить мир, что вторжение вот-вот начнется, одновременно проводилась переброска войск к границам СССР.

Кроме того, были специально разработаны и осу­ществлены крупные дезинформационные мероприя­тия, которые включали как действительно проводив­шиеся операции Вермахта, так и операции только проафишированные, но не имевшие места. Конечно, кампании в Греции и Северной Африке имели для Германии известное оперативно-стратегическое зна­чение, но вместе с тем они служили целям маскиров­ки. Например, под прикрытием операции «Марита» (агрессия против Греции) германское командование перебрасывало войска из группы «А» на восток и пе­реводило работу железнодорожного транспорта на график максимального движения. А красивейшая операция по захвату Крита была однозначно воспри­нята всеми, как генеральная репетиция десанта на Британские острова.

Операции только намеченные, но не проводив­шиеся, преследовали лишь дезинформационные цели. Среди них числились операция «Изабелла» (захват Гибралтара), «Атилла» (оккупация Южной Франции), «Гарпун» (вторжение в Англию с террито­рии Норвегии). Но плану «Гарпун» в Норвегии дей­ствительно сосредоточивались германские войска, но не для вторжения в Англию, а для предстоящих действий в советском Заполярье. Так и оставшиеся на бумаге операции «Изабелла» и «Марита», вокруг которых было в свое время немало шума, представля­ли на деле чисто дезинформационные мероприятия, призванные продемонстрировать интерес Германии к юго-восточной части Европы и отвлечь внимание от переброски немецких войск на восток. Надо ска­зать, что все эти усилия не пропали даром: Гитлеру на этот раз удалось обмануть «кремлевского горца».

С другой стороны, германская разведка не сумела вскрыть советского военного развертывания, она не имела понятия ни о производственной мощности со­ветской индустрии, ни о состоянии и вооружении Красной Армии. Фельдмаршал Кейтель на допросе 17 июня 1945 года показал: «До войны мы имели очень скудные сведения о Советском Союзе и Крас­ной Армии, получаемые от нашего военного атташе». Бывший сотрудник оперативного отдела генштаба су­хопутных войск Фейерабенд признал после войны: «Германская разведка почти не заметила происходив­шее в это время перевооружение Красной Армии. Я еще считал кавалерийскими бригадами такие соеди­нения, которые в действительности были оснащены танками». Абвер не сумел определить военно-про­мышленный потенциал Советского Союза и оценить значение новых промышленных центров, созданных в Сибире и на Урале. В целом, по выражению Паулю-са, «силы России представляли собой большую неиз­вестную величину».

Москва, демонстрируя Германии опасность вой­ны с СССР и войны на два фронта, пыталась усадить ее за стол переговоров. Однако Гитлеру докладывали в основном те материалы, которые не противоречи­ли его мнению, что Советский Союз — «колосс на глиняных ногах». В результате германское руковод­ство не представляло себе всей сложности будущего похода на Восток, ожидая лишь быстрых побед. Нем­цы не сумели установить также численность советс­ких войск. Так, 11 июня 1941 года германское коман­дование исходило из наличия у будущего противника 20 армий, 40 стрелковых, 9 кавалерийских и 3 меха­низированных корпусов, а резерв Верховного Глав­нокомандования определяло в 4 дивизии, что, как мы знаем, сильно не соответствовало действительности. Но это уже не имело для Гитлера особого значе­ния — он принял решение: «Один удар должен сокру­шить врага... Гигантский сокрушительный удар. Я не думаю о последствиях, я думаю только об этом ударе».

Развитие Красной Армии в 1939—1941 годах было фактически скрытым мобилизационным развертыва­нием, так как по принятой летом 1939 года системе мобилизационного развертывания количество соеди­нений и частей в мирное время доводилось до уровня военного времени, что упрощало процесс мобилиза­ции, сокращало его сроки и должно было способ­ствовать более высокой степени боеспособности от­мобилизованных войск. Большая часть запланиро­ванных сил уже была сформирована или заканчивала формирование к лету 1941 года.

Так как план стратегического развертывания и замысел первых операций были рассчитаны на пол­ное отмобилизование Красной Армии, они были тес­но увязаны с мобилизационным планом, утвержден­ным правительством 12 февраля 1941 года. Мобили­зационное развертывание по «Мобплану № 23» долж­но было привести к созданию армии военного времени численностью в 8,9 миллионов человек. От­мобилизование Красной Армии предусматривалось произвести поэшелонно в течение месяца.

Первый эшелон, в который входили 114 дивизий, укрепрайоны на новой границе, 85% войск ПВО, воз­душно-десантные войска, свыше 75% ВВС и 34 арт­полка РГК, должен был завершить отмобилизование в течение 2—6 часов с момента объявления мобилиза­ции. Основная часть войск развертывалась на 10—15 сутки, полное отмобилизование вооруженных сил предусматривалось на 15—30 сутки. Само развертыва­ние не предполагало никакого противодействия со стороны противника. Главной задачей советских ди­визий у границы было прикрытие сосредоточения и развертывания своих войск и подготовки их к пере­ходу в наступление.

8 марта 1941 года было принято Постановление Совнаркома, по которому предусматривалось провес­ти скрытное отмобилизование 903,8 тысяч военно­обязанных запаса под видом учебных сборов. Эта мера позволила к началу июня призвать 805,2 тысяч человек, что дало возможность усилить 99 стрелковых дивизий в основном западных округов: 21 дивизия была доведена до штата 14 тысяч человек, 72 диви­зии — до 12 тысяч, 6 — до 11 тысяч, при штате военно­го времени 14483 человека.

С апреля 1941 года начался полномасштабный процесс сосредоточения в западных округах выде­ленных для войны с Германией 247 дивизий (81,5 % наличных сил РККА). После мобилизации резервис­тов и доведения численности до полных штатов они насчитывали бы свыше 6 миллионов человек, около 70 тысяч орудий и минометов, свыше 15 тысяч тан­ков и 12 тысяч самолетов. Это стратегическое раз­вертывание было обусловлено стремлением нанести первые удары как можно более крупными силами, чтобы с самого начала войны взять инициативу в свои руки.

С 12 апреля началось выдвилсение к западной гра­нте четырех армий (16-й, 19-й, 21-й, 22-й), готови­лось выдвижение еще трех армий (20-й, 24-й, 28-й), которые должны были закончить сосредоточение к 10 июля. Эти армии, объединявшие 77 дивизий, со­ставляли второй стратегический эшелон. 12—16 июня Генштаб приказал штабам западных округов начать под видом учений скрытное выдвижение вто­рых эшелонов армий прикрытия и резервов округов, которые должны были занять к 1 июля районы сосре­доточения в 20—80 км от границы. Всего в войсках первого оперативного эшелона насчитывалось 114 дивизий.

К 22 июня в западных военных округах было со­средоточено 64 истребительных, 50 бомбардировоч­ных, 7 разведывательных и 9 штурмовых авиаполков, в которых насчитывалось 7133 самолета. Кроме того, к этому моменту на Западном ТВД имелось 4 дальне-бомбардировочных корпуса и 1 дальнебомбардиро-вочная дивизия, всего — 1339 самолетов. С 10 апреля начался переход на новую систему авиационного тыла, автономную от строевых частей. Этот процесс должен был завершиться к 1 июля.

В апреле 1941 года в западных округах были тай­но сформированы пять воздушно-десантных корпу­сов (в оборонительной войне использовать десантни­ков в таких массах невозможно, поэтому они вскоре полегли под немецкими бомбами, танками и снаряда­ми как обычные стрелки-пехотинцы). 12 июня созда­ли Управление воздушно-десантных войск.

Одновременно шло развертывание тыловых и госпитальных частей. 41% стационарных складов и баз Красной Армии находился в западных округах, многие из них находились в 200-километровой при­граничной полосе. На этих складах были накоплены значительные запасы, позднее либо уничтоженные, либо ставшие трофеями противника.

С 14 по 19 июня командование приграничных ок­ругов получило указание вывести фронтовые и ар­мейские управления на полевые командные пункты. Весьма любопытно, что 4 июня 1941 года Полит­бюро приняло решение о формировании к 1 июля 238-й стрелковой дивизии, «укомплектованной лич­ным составом польской национальности и лицами, знающими польский язык, состоящими на службе Красной Армии». Сразу вспоминается «ингерман-ландский» стрелковый корпус, созданный Кремлем перед нападением на Финляндию.

Все эти меры проводились в обстановке строжай­шей секретности и всеохватывающей дезинформаци­онной кампании. Германскому руководству, в частно­сти, внушалось, что основные усилия советских войск в случае войны будут направлены на Восточ­ную Пруссию. Советским спецслужбам удалось скрыть от Германии не только наличные силы Крас­ной Армии, но и проведение большей части военных мероприятий в мае—июне 1941 года.

Однако советская разведка, успешно скрыв свое развертывание и состав сил, не смогла вскрыть силы и намерения противника. В Москву поступала разнообразная, но противоречивая информация, и выводы из нее были сделаны неверные. Низкая эффек­тивность разведки приграничных округов не позво­ляла командованию видеть четкую картину ситуации и делать соответствующие выводы. Часто штабы ок­ругов ничего не знали о противостоящих группиров­ках противника, что естественно сказалось на ходе боевых действий в условиях стратегически внезапно­го нападения. Например, штаб Киевского ОВО в це­лом выявил сосредоточение масс противника, но не сумел определить его главную группировку и направ­ление ударов. Еще хуже работала разведка Южного фронта. Советский Генштаб был вынужден констати­ровать: «Документальными данными об оперативных планах вероятных противников как по Западу, так и по Востоку Генеральный штаб не располагает».

Политическое руководство СССР не верило в воз­можность германского нападения и потому принима­ло на веру дезинформацию немецкой разведки. Со­ветские агенты в Англии и США сообщали, что «воп­рос о нападении на СССР зависит от тайной догово­ренности с английским правительством, поскольку вести войну на два фронта было бы чересчур опас­ным делом». Это совпадало с мнением Сталина, кото­рый считал, что Гитлер не решится воевать на два фронта, и который знал, что Германия не располага­ет ресурсами для ведения такой войны.

Поэтому, расценивая германские мероприятия на границе как «большую игру», за которой последуют какие-либо требования к СССР, советская сторона продолжала готовиться к нападению, а не к оборо­не. Перед самым вражеским вторжением, встрево­женные военные пытались добиться выполнения планов прикрытия в полном объеме, но Сталин на это не пошел. Он боялся... вспугнуть Гитлера. Поэтому даже в ночь на 22 июня были приняты меры по повышению боеготовности войск, но планы прикрытия так и не были введены в действие.

Полное сосредоточение и развертывание Крас­ной Армии на Западном ТВД должно было завер­шиться к 15 июля 1941 года.

Таким образом и Германия, и СССР тщательно готовились к войне и с начала 1941 года этот процесс вступил в заключительную стадию, что делало начало советско-германской войны неизбежным именно в 1941 году, кто бы не был ее инициатором. Первона­чально Вермахт готовил вторжение на 16 мая, а Крас­ная Армия на 12 июня. Затем Берлин отложил напа­дение, перенеся его на 22 июня. Месяц спустя то же сделала и Москва, определив новый срок. Обе сторо­ны исходили из того, что война начнется по их соб­ственной инициативе. Гитлеру, в силу случайного сте­чения обстоятельств, удалось упредить советские войска в завершении развертывания и тем самым со­здать благоприятные условия для захвата стратеги­ческой инициативы.

В ночь на 22 июня германское командование за­вершило все подготовительные мероприятия для осу­ществления операции «Барбаросса». В соответствии с планом были созданы три крупные группировки, каждая из которых должна была наступать на одном из стратегических направлений.

Группа армий «Север» под командованием гене­рал-фельдмаршала Вильгельма фон Лееба была раз­вернута в Восточной Пруссии на участке от Клайпе­ды до Голдапа на 230-километровом фронте в составе 16-й и 18-й армий и 4-й танковой группы — всего 29 дивизий, в том числе 3 танковые и 3 моторизован­ные.

18-я армия (генерал-полковник Георг Кюхлер) включала в себя 7 пехотных и 1 охранную дивизию. Армия должна была прорвать оборону противника и развивать наступление вдоль шоссе Тильзит—Рига и восточнее его; быстрым продвижением основных сил через Двину планировалось отрезать и уничто­жить находящиеся юго-западнее Риги советские вой­ска. В дальнейшем армия должна была развивать ус­пех до рубежа Остров—Псков, чтобы воспрепятство­вать отходу войск противника южнее Чудского озера, а затем полностью очистить территорию Эстонии от врага.

16-я армия (генерал-полковник Эрнст Буш) имела 8 пехотных и 1 охранную дивизию. Ей предстояло во взаимодействии с танковой группой вести наступле­ние вдоль шоссе Эбенроде—Каунас и, выдвигая впе­ред свое правое крыло, как можно раньше выйти к берегу Двины, а затем вслед за танками — в район Опочка.

4-я танковая группа (генерал-полковник Эрих Хепнер) имела задачу прорвать вражеские позиции между озером Вистите и шоссе Тильзит—Шауляй, развить наступление через Двину у Двинска и ниже его по течению и создать плацдармы на правом бере­гу Двины. В дальнейшем группа должна была стреми­тельным броском выйти в район северо-восточнее Опочка и отсюда, в зависимости от обстановки, на­ступать либо в северо-восточном, либо в северном на­правлениях. Эта танковая группа имела всего 631 танк в составе двух своих моторизованных корпусов. Кроме 3 танковых и 3 моторизованных дивизий груп­пе дополнительно были приданы 2 пехотные диви­зии.

Три пехотные дивизии находились в резерве ко­мандующего группы армий.

Войска группы «Север» должен был поддержи­вать 1-й воздушный флот, имевший 830 самолетов, из них 203 истребителя и 271 бомбардировщик. Осталь­ные машины — разведчики и транспортники.

Всего в распоряжении фон Лееба имелось 787,5 ты­сяч человек, 8348 орудий и минометов, 679 танков и штурмовых орудий.

Им противостояли войска Прибалтийского осо­бого военного округа (Северо-Западного фронта )под командованием

генерал-полковника Ф.И. Кузне­цова в составе 8-й, 11-й и 27-й армий - 25 дивизий и 1 бригада.

27-я армия (генерал-майор Н.Э. Берзарин) пред­назначалась для обороны побережья Балтийского моря с целью не допустить высадки десантов против­ника. Она включала в себя 22-й, 27-й стрелковые корпуса, отдельные 16-ю и 67-ю стрелковые дивизии и 3-ю стрелковую бригаду, размещавшуюся на Моонзундских островах.

8-я армия (генерал-полковник П.П. Собенников) должна была «прочно прикрывать Рижско-Псковское направление», однако штаб армии на предвоенных учениях отрабатывал удар на Тильзит. В марте на сбо­рах комсостава рассматривались вопросы «организа­ции прорыва укрепленной полосы, ввода в прорыв механизированного корпуса», в апреле проводилась полевая учеба «Наступательная армейская опера­ция». Кроме двух стрелковых корпусов - 10-го и 11-го и 9-й противотанковой артиллерийской бригады в составе армии был 12-й механизированный корпус, что значительно увеличивало ее ударную мощь. Ито­го: б стрелковых, 2 танковые, 1 механизированная дивизия. Армия участвовала в советско-финской вой­не, теперь ей предстояло применить свой опыт по прорыву долговременных укреплений в Восточной Пруссии.

11-й армии (генерал-лейтенант В.И. Морозов) предстояло в период сосредоточения основных сил во взаимодействии с 3-й армией Западного фронта занять сувалковскии выступ, а затем нанести удар на Петербург, Алленштейн. В 11-ю армию входили 16-й, 29-й стрелковые и 3-й механизированный корпуса, войска 42-го и 46-го укрепрайонов.

Кроме того, на территории округа в Двинске раз­мещался 5-й воздушно-десантный корпус. Штат кор­пуса: три воздушно-десантные бригады, артдивизион, спецчасти, 10419 человек, 50 легких танков.

Округ имел 5 авиадивизий, 1814 самолетов — без учета авиации Балтийского флота. Всего в ПрибОВО к 22 июня было 375 863 человека, 7467 орудий и ми­нометов, 1514 танков.

На Северо-Западном направлении Вермахт имел двухкратное превосходство в живой силе, но во столько же раз уступал войскам Прибалтийского ок­руга в танках и авиации. Зато немцы уже сосредото­чили свои ударные группировки, а советские войска лишь в середине июня начали выдвижение к грани­це. В 50-километровой приграничной полосе распо­лагалось в момент нападения лишь девять советских дивизий, равномерно растянутых по 300-километро­вому фронту. С середины июня началось выдвиже­ние к границе войск второго эшелона армий при­крытия, но завершить этот процесс не удалось. В результате на направлении главного удара группе армий «Север» удалось добиться более благоприят­ного соотношения сил.

Группа армий «Центр» — наиболее мощная груп­пировка немецких войск — занимала 550-километро­вый фронт от Голдапа до Влодавы. Командовал ею генерал-фельдмаршал Федор фон Бок. В группировку входили 9-я и 4-я армии, 2-я и 3-я танковые группы — всего 50 дивизий и 2 моторизованные бригады, в том числе 9 танковых, 6 моторизованных и 1 кавалерийс­кая дивизия.

Для немецкого командования это направление являлось главным в операции «Барбаросса», поэтому группа армий «Центр» была сильнейшей на всем фронте. Здесь было сосредоточено 40% всех герман­ских дивизий, развернутых от Баренцева до Черного моря, в том числе 50% моторизованных и танковых.

Перед войсками группы стояла задача осуще­ствить охват войск Западного особого округа, распо­ложенных в белостокском выступе, ударами от Сува-лок и Бреста на Минск окружить и уничтожить совет­ские войска в Белоруссии, овладеть Полоцком, Ви­тебском, Минском, Смоленском и Гомелем. Этим создавались условия для дальнейших наступательных операций на московском направлении.

Поэтому основные силы группы армий были раз­вернуты на флангах в двух ярко выраженных удар­ных группировках. С юга, от Бреста, главный удар наносился силами 2-й танковой группы и 4-й армии.

4-я армия (фельдмаршал Ганс Гюнтер фон Клюге) имела в составе пяти армейских корпусов 18 пехот­ных, 1 кавалерийскую, 2 охранных дивизии и 2 брига­ды. Ей предстояло овладеть переправами через Буг на главном направлении, прорвать советскую оборону л расчистить путь на Минск танкам Гудериана. На­ступая основными силами в район Слонима и север­нее, армия Клюге во взаимодействии с 9-й армией должна была замкнуть внутреннее кольцо окружения 1 г уничтожить войска противника между Белостоком и Минском. В дальнейшем ставилась задача, следуя за

танковой группой и прикрывая ее южный фланг со стороны Припятских болот, овладеть переправами через Березину между Бобруйском и Борисовым и выйти к Днепру в районе Могилева.

2-я танковая группа (генерал Г. Гудериан) быст­рым продвижением на Слуцк — Минск рассекала бое­вые порядки советских войск и замыкала внешнее кольцо окружения западнее белорусской столицы совместно с танковой группой Гота. На втором эта­пе операции Гудериан должен был выйти в район южнее Смоленска и воспрепятствовать сосредото­чению сил Красной Армии в верхнем течении Днеп­ра. В состав 2-й танковой группы входили 5 танко­вых и 3 моторизованные дивизии, в которых име­лось 953 танка.

На северном фланге, в сувалковском выступе были развернуты 3-я танковая группа и части 9-й ар­мии.

9-51 армия (генерал-полковник Штраус) — 12 пехот­ ных, 1 охранная дивизия и 1 бригада — во взаимо­действии с танками прорывала оборону западнее и севернее Гродно и наступала в направлении Лида-Вильнюс. Во взаимодействии с 4-й армией ей пред­стояло уничтожить советские войска в образовавшем­ся котле, в дальнейшем выйти к Двине в районе По­лоцка.

3-я танковая группа (генерал Г. Гот) состояла из 4 танковых и 3 моторизованных дивизий, в которых насчитывалось 1014 танков, почти половина из них были чешские 38(1). После окружения советских войск между Белостоком и Минском, группе предсто­яло выйти в район Витебска и помешать сосредото­чению противника в верхнем течение Двины.

Таким образом, ударные немецкие группировки, используя начертание госграницы, заняли охватыва­ющее положение по отношению к основным силам войск Западного особого округа. Непосредственно для атаки советских войск в самом белостокском выс­тупе выделялось только 12 пехотных дивизий, основпая часть которых (8 дивизий) была развернута про­шв левого фланга 10-й армии. В резерве у Бока была I пехотная дивизия.

Наступление группы армий «Центр» поддержи­вал 2-й воздушный флот. Всего войска на этом направлении насчитывали 1455,9 тысяч человек, 15161 орудие и миномет, 2156 танков и штурмовых орудий и 1712 самолетов.

На территории Белоруссии размещался Запад­ный особый военный округ (Западный фронт) под командованием генерала армии Д.Г. Павлова, вклю­чавший в себя 3-ю, 10-ю, 4-ю, 13-ю армии и окружные соединения — всего 44 дивизии, в том числе 12 танко­вых, 6 механизированных, 2 кавалерийские.

3-я армия (генерал-лейтенант В.И. Кузнецов) дис­лоцировалась на правом фланге фронта на линии Гродно, Августов, Граево. Ей предстояло «прочно прикрыть Гродно и направление на Лида и Волко-выск» и совместно с 4-й армией «срезать» сувалковс-кий выступ. В составе армии 4-й стрелковый и 11-й механизированный корпуса, части 69-го укрепрайо-на. В ее втором эшелоне в районе Лиды находился 21-й стрелковый корпус окружного подчинения.

Именно в полосе 3-й армии, по свидетельству Бол-дина, советские пограничники перед самым немец­ким нападением снимали колючую проволоку на гра­нице. Интересно, для чего?

Самая мощная армия Западного фронта— 10-я (ге­нерал-майор К.Д. Голубев) — находилась в Белостокс-ком выступе, который и в мирное время с трех сто­рон был окружен вражеской территорией. Для обо­роны выступ не годился, так как его легко можно было ликвидировать фланговыми ударами. Но зато он хорошо подходил для внезапного удара во фланг и тыл германским, войскам. Поэтому Белостокский вы­ступ загодя выторговали у немцев при разделе Польши и поставили в нем «сверхударную армию».

В состав 10-й армии входили 1-й, 5-й стрелковые, 6-й кавалерийский, б-й и 13-й механизированные кор­пуса, отдельная 155-я стрелковая дивизия, 7-я проти­вотанковая бригада, 66-й укрепрайон. В одной этой армии танков было почти столько же, сколько у всей группы армий «Центр». После полного укомплекто­вания 10-я армия должна была иметь более 250 тысяч солдат и офицеров, около 4000 орудий и минометов, 698 бронеавтомобилей и 2350 танков. Кроме основ­ного состава армия должна была получить дополни­тельно 10—12 тяжелых артполков, части НКВД и многое другое.

В армейском подчинении находилась 9-я смеша-ная авиационная дивизия. Обычно в советской авиа­дивизии имелось 200—300 самолетов. В 9-й их было 409, в том числе 176 новейших МиГ-3 и несколько десятков Пе-2 и Ил-2.

Но 22 июня эта мощнейшая группировка войск к наступлению была не готова, а обороняться не пла­нировала и не собиралась.

На левом фланге, прикрывая брестско-минское направление, находилась 4-я армия (генерал-майор А.А. Коробков). В нее входили 28-й стрелковый и 14-й механизированный корпуса, части 62-го укрепрайо-на, 447-й и 455-й полки корпусной артиллерии — все­го 7 дивизий, 71349 человек, 1657 орудий и миноме­тов, около 600 танков. Дополнительно придавался 120-й гаубичный полк РГК. В тылу армии находился резервный 47-й стрелковый корпус окружного подчи­нения.

Воздушное прикрытие армии обеспечивала 10-я смешанная авиадивизия, имевшая 241 самолет: 138 истребителей, 55 штурмовиков, 48 бомбардировщи­ков. Кроме того, для действий на брестско-барана-вичском направлении могли быть привлечены до 180 бомбардировщиков и 100 истребителей из авиации округа.

По мнению бывшего начальника штаба 4-й армии генерала Л.М. Сандалова, армия располагала больши­ми силами. Если учесть, что выделенная ей полоса прикрытия границы не превышала 150 км, из кото­рых 60 км были по состоянию местности почти не­пригодны для действий войск, то ничто не мешало создать прочную оборону с большой плотностью войск и техники на 1 км фронта. Но в том-то и дело, что оборону не строили, и обороняться никто не собирался: «кто решался задавать вопросы об обороне на брестском направлении, считался паникером». И не только на брестском; ни окружные, ни армейские планы прикрытия создания тыловых фронтовых и армейских линий обороны не предусматривали.

К чему же готовились войска 4-й армии? А готови­лись они к форсированию Буга и наступлению к Вис­ле. В марте-апреле 1941 года штаб армии участвовал в окружной оперативной игре на картах. В ходе ее от­рабатывалась фронтовая наступательная операция с территории Западной Белоруссии в направлении Бе­лосток—Варшава. В мае проводилась армейская игра по проведению наступательной операции на Бяла-Подляску. Подготовка шла поэтапно во всех команд­ных звеньях. 21 июня 1941 года прошло штабное уче­ние 28-го стрелкового корпуса на тему «Наступление стрелкового корпуса с преодолением речной прегра­ды», а на 22 июня южнее Бреста было запланировано новое учение: «Преодоление второй полосы укреп­ленного района».

Зато отработка оборонительных мероприятий проводилась чисто символически, при этом «минных полей не ставили, траншей и ходов сообщений не создавали, а лишь обозначали ячеистую систему». Основное внимание в боевой подготовке обращалось не на отражение наступления противника, а на про­ведение контрнаступления.

Одновременно в полосе 4-й армии, как и по всему фронту, почти у самой границы шло интенсивное на­копление материальных запасов. Стрелковые диви­зии и артполки имели по полтора боекомплекта бо­еприпасов, при этом на склады Брестской крепости «органы снабжения округа прислали сверх указанно­го еще значительное количество боеприпасов». Го­рючего в армии имелось более двух заправок на все машины. При этом артиллерия и танки имели нич­тожно малое количество бронебойных снарядов, а стрелковые войска совершенно не имели противо­танковых и противопехотных мин и средств заграждения. Так что же это за «армия прикрытия», ко­торая не имеет даже колючей проволоки и лопат, но тренируется в форсировании рек и прорыве укреп-районов?

Позади сил прикрытия находилась 13-я армия (ге­нерал-лейтенант П.М. Филатов) в составе 2-го, 44-го стрелкового корпуса и 8-й противотанковой артилле­рийской бригады. Эти войска должны были обеспе­чить с севера удар 4-й армии и «стремиться овладеть Варшавой». Для этого 13-й армии придавались фор­мируемые на территории округа 17-й и 20-й механи-зированные корпуса.

Для содействия наступлению войск фронта на реках Западный Бух; Висла и Неман предназначалась Пинская военная флотилия, имевшая 7 мониторов, 16 бронекатеров, 8 канонерских лодок, 9 сторожевых кораблей, глиссеры, тральщики и собственную авиа­цию. Именно во взаимодействии с ней 28-й стрелко­вый корпус отрабатывал на учениях форсирование Буга.

Имелся в БслОВО и свой воздушно-десантный корпус, размещавшийся в Пуховичах. Его десантиро­вание также отрабатывалось на мартовских окруж­ных играх. Командир 3-го дальнебомбардировочного корпуса Н.С. Скрипко вспоминал, что на его соедине­ние «возлагалась выброска воздушно-десантного кор­пуса в интересах фронтовой наступательной опера­ции», которая должна была проводиться одним рей­сом. «По условиям игры мы не решали бомбардиро­вочных задач, а прикрытие выброски десанта обеспечивалось захватом господства в воздухе». Об­щие силы ВВС насчитывали 9 авиадивизий, 2129 са­молетов.

Таким образом, всего в подчинении округа нахо­дилось 680000 человек, около 15000 орудий и мино­метов, более 3000 танков. При этом на территорию Белоруссии непрерывным потоком продолжали при­бывать войска второго стратегического эшелона и техника для вновь формируемых соединений. Так, в районе Полоцка сосредоточивались войска 22-й ар­мии из Уральского военного округа, к 22 июня уже прибыли на место 3 стрелковые дивизии и 21-й мех-корпус из Московского округа. Их общая числен­ность составляла 72016 человек, 1241 орудие и мино­мет и 692 танка. В полосе 4-й армии на окружном по­лигоне юго-западнее Бараиовичей стояли четыреста восемьдесят 152-мм орудий для формирования деся­ти новых артполков РГК — они так и не дождались своих расчетов.

В итоге, содержавшийся по штатам мирного вре­мени Белорусский особый военный округ уступал противнику только в личном составе, но превосхо­дил его в танках, авиации и артиллерии. С середины июня войска округа начали выдвигаться на исходные рубежи к границе, освобождая старые места дислока­ции для второго эшелона. В момент германского на­падения в движении находились 2-й, 47-й, 21-й, 44-й стрелковые корпуса.

Советские историки обязательно отмечают как большой недостаток, что в полосе наступления груп­пы армий «Центр» в непосредственной близости от границы находились лишь 15 советских дивизий, еще 14 располагались в 50—100 км от нее. Однако стратегическую оборону строят не на границе, а в глубине своей территории, именно для того, чтобы войска успели занять рубежи и укрепрайоны, пока враг преодолевает предполье, которое должно обо­роняться малыми подвижными силами и инженер­ными заграждениями.

Так что недостатком предвоенная дислокация ста­ла тогда, когда советские дивизии согласно предвоен­ным планам оставили укрепрайоны, бросились к гра­нице и были разгромлены по частям.

Главным было то, что застигнутая врасплох не­мецким нападением советская группировка не имела ни наступательной, ни оборонительной конфигура­ции. В то же время противник, опередив в разверты­вании и сконцентрировав на выгодных направлени ях ударные группировки, сумел добиться на этих на­правлениях существенного превосходства в силах и средствах.

Группа армий «Юг» под командованием генерал-фельдмаршала Гёрда фон Рундштедта была готова к наступлению на рубеже от Люблина до устья Дуная, протяженностью 780 км. В ее состав входили 1-я тан­ковая группа, б-я, 17-я, 11-я немецкие, 3-я и 4-я румын­ские армии и венгерский корпус — всего 57 дивизий и 33 бригад. Главные силы группы — 34 дивизии — раз­вернулись на фронте Холм — Жешув протяженнос­тью 150 км и должны были, наступая в общем направ­лении на Киев, уничтожить советские соединения в Западной Украине. С выходом к Киеву планирова­лось захватить плацдарм и продвртгать подвижные со­единения вдоль правого берега Днепра, для того что­бы не допустить отхода советских войск за реку, а за­тем ударом с фронта и тыла уничтожить их.

И здесь войска были сосредоточены в двух груп­пировках, севернее и южнее львовского выступа, за­нятого основными силами Киевского особого округа. Основной удар наносила северная группировка, со­стоявшая из двух армий и танковой группы, в ее пер­вом эшелоне находились 24 дивизии.

1-я танковая группа (генерал Э. фон Клейст) име­ла ближайшую задачу прорвать пограничные пози­ции между Рава-Русской и Ковелем и как можно быс­трее выйти через Бердичев, Житомир к Днепру у Киева и ниже его. Группа включала 5 танковых, 3 мо­торизованных, 1 охранную дивизию и 799 танков.

б-я армия (фельдмаршал В. фон Рейхенау) своими 11 пехотными дивизиями должна была содейство­вать прорыву на Луцком направлении и, прикрывая северный фланг группы армий со стороны Припятс-ких болот, следовать за подвижными соединениями на Житомир.

17-й армии (генерал-полковник И. фон Штюльпнагель) в составе 12 дивизий ставилась задача прорвать оборону противника к северо-западу от Львова и как можно скорее достичь рубежа Винница — Бердичев.

Южной группировке немецко-румынских войск активных наступательных задач не ставилось.

11-я немецкая армия (генерал-полковник фон Шоберт), имевшая в своем составе 7 пехотных диви­зий должна была прежде всего не допустить вторже­ния советских войск на жизненно важную для Герма­нии румынскую территории. Армии предписывалось сковать войска противника, создав у них видимость начала крупного наступления.

Румынские войска — 13 пехотных дивизий и 9 бри­гад — должны были взаимодействовать с немцами и оказывать помощь в организации тыла.

По мнению Гитлера, германское командование не должно было питать никаких иллюзий по отноше­нию к своим союзникам: «От румын вообще ничего нельзя ожидать. Возможно, они будут в состоянии лишь обороняться под прикрытием сильной прегра­ды (реки), да и то только там, где противник не будет атаковать... Судьба германских соединений не может быть поставлена в зависимость от стойкости румын». Эти слова сбылись просто пророчески в ноябре 1942 года, когда румынским армиям доверили прикрывать фланги войск Паулюса.

Венгрия, по мнению фюрера, также была ненадеж­на. Хотя она и выделяла для этой войны 1 пехотную, 1 механизированную и 1 кавбригаду,«она не имеет ника­ких причин для выступления против России».

Резерв группы армий «Юг» составляли 2 пехот­ные и 1 горнострелковая дивизия.

Авиационную поддержку обеспечивал 4-й воздуш­ный флот (800 самолетов) и ВВС Румынии (423 само­лета).

Общие силы вторжения на киевском стратегичес­ком направлении насчитывали 1508,5 тысяч человек, 16008 орудий и минометов, 1144 танка и штурмовых орудия и 1223 самолета.

Самая мощная группировка советских войск (ко­мандир генерал-полковник М.П. Кирпонос, более половины выделенных для войны дивизий в соответ­ствии с «южным» вариантом развертывания) сосре­доточивалась на Юго-Западном направлении на тер­ритории Киевского и Одесского округов (Юго-Запад­ный и Южный фронты).

На этом направлении Красная Армия готовилась нанести главный удар. Операция Юго-Западного фронта, включавшего 5-ю, б-ю, 26-ю и 12-ю армии, была разбита на три этапа. Первый -- прикрытие. Вторым этапом было наступление на глубину 120— 130 км. Начало наступления предусматривалось с утра 30-го дня мобилизации. Третьим этапом опера­ции было «завершение выполнения ближайшей стратегической задачи фронта» на глубину до 250 км, на что отводилось 20 дней. Главный удар наносился бы силами 6-й, 12-й и 26-й армий и конно-механизиро-ванной армией в направлении Катовице и Краковс­кого района. Вся эта масса войск сосредоточивалась в Львовском выступе.

Всего на территории Киевского ОВО размеща­лись 59 дивизий, из них 16 танковых, 8 механизиро­ванных, 2 кавалерийские.

5-я армия (генерал-майор М.И. Потапов) являлась правофланговой. Она занимала 170-километровую полосу от Влодавы до Крыстынополя протяженнос­тью 176 км и включала 15-й, 27-й стрелковые, 22-й ме­ханизированный корпуса, 1-ю противотанковую арт-бригаду, 331-й гаубичный полк РГК , войска 2-го и 9-го укрепрайонов. Армии предстояло форсировать Буг, разбить противостоящего противника и к исходу тре­тьего дня наступления захватить Люблин, на десятый день выйти к Висле. Во втором эшелоне в полосе ар­мии находились окружные соединения — 31-й, 36-й стрелковые и 9 механизированный корпуса. Прикры­тие с воздуха осуществляли две авиационные диви­зии.

Львовское направление на участке от Крыстыно­поля до Радымно прикрывала 6-я армия (генерал-лей­тенант И А. Музыченко) в составе 6-го стрелкового, 4-го механизированного корпусов, 3-й кавалерийской дивизии, 4-го и 6-го укрепрайонов. Во втором эшело­не в районе Броды дислоцировался 15-й механизиро­ванный корпус, сюда же из глубины выдвигался 37-й стрелковый корпус. Армии были подчинены две авиадивизии и зенитный артполк. Войскам 6-й армии предписывалось «ударом на Тарногруд прорвать фронт противника, пропустить в прорыв конно-меха-низированную армию» и на десятый день операции выйти к реке Висла.

26-я армия (генерал-лейтенант Ф..Е. Костенко) должна была форсировать рек)' Сан и вести наступле­ние в общем направлении на Жешув. В армию, занимавшую узкий участок фронта от Радымно до Тво-рильне, входили 8-й стрелковый, 8-й механизирован­ный корпуса, войска 8-го укрепрайона. Буквально за десять дней до начала войны в мехкорпусе побывал начальник Автобронетанкового управления Красной Армии генерал-лейтенант Я.Н. Федоренко. Коман­дир корпуса попросил у него разрешение провести учение на новых боевых машинах, чтобы механики-водители могли попрактиковаться в вождении. Но Федоренко не разрешил и «намекнул, что в ближай­шем будущем могут возникнуть условия, когда практи­ки у всех будет с избытком. Для этого и надо прибе­речь моторесурс».

12-й армии (генерал-майор П.Г. Понеделин) пред­стояло наносить удар в направлении на Кросно, Тар-пув через Карпаты, и потому она — горнострелковая. В составе армии 13-й и 17-й горнострелковые и 16 ме­ханизированный корпуса, 10-й и 11-й укреирайоны, 4 отдельных артполка и одна артбригада. Во втором эшелоне находился 49-й стрелковый корпус.

В полосе этой армии пограничники уже в начале нюня оставили госграницу и ушли в тыл, передав ох­рану рубежа реки Прут стрелковым частям. Генерал-майор АА. Свиридов сообщает, что когда его разве­дывательный батальон 164-й стрелковой дивизии за­нял погранзаставу, то нашел оставленную прежними хозяевами старую овчарку и сломанный пулемет максим»(!) Так что бойцы НКВД знают, что война уже начинается, и она все спишет. Знает это и лихой •>омбат Свиридов и командир его кавалерийского эс-лдрона, который в мирное время просит своего на­чальника послать разведку на румынскую террито­рию. Между прочим, в разведывательном стрелковом батальоне имелась рота из 16 плавающих танков и рота пушечных бронеавтомобилей.

Резервы округа составляли 19-й, 24-й механизиро­ванные, 37-й, 55-й стрелковые корпуса, 14-я кавале­рийская дивизия и 2 воздушно-десантных корпуса.

Кроме корпусов, в Киевском ОВО имелось 5 артилле­рийских противотанковых бригад, 22 корпусных арт­полка, 3 пушечных полка РГК, 5 гаубичных артпол­ков большой мощности, 5 гаубичных полков РГК, 4 отдельных дивизиона РГК особой мощности, 8 от­дельных зенитных артиллерийских дивизионов. По­левое управление Юго-Западного фронта 21 июня, еще до получения директивы Тимошенко и Жукова о повышении боевой готовности, заняло командный пункт в Тернополе «для руководства войсками, нахо­дившимися на пороге суровых испытаний».

Итак, 34 дивизиям северной германской группи­ровки противостояли 59 дивизий Киевского округа, а 5 танковым и 4 моторизованным дивизиям Клейста — 16 танковых и 9 механизированных. Разница очевид­ная и разительная, особенно если учесть, что немцы при этом были наступающей стороной.

Историкам из Института марксизма-ленинизма пришлось напрячь всю свою фантазию, чтобы как-то объяснить нестыковку между огромной потенциаль­ной мощью советских войск и ничтожностью достиг­нутых ими результатов. Оказывается, «удельный вес новых танков составлял 24,4%. Пять механизирован­ных корпусов новой боевой материальной части не получили и практически не были боеспособны». Вот ведь как: там где новую технику получили — «не успе­ли ее освоить»; там где не получили — небоеспособ­ны. В округе почти 9 тысяч танков, а воевать генера­лу Кирпоносу нечем!

«Авиация располагала 28% новых самолетов». А сколько надо этих самых процентов, неужели все 100? Есть ли на свете армия, у которой вся техника только новая и новейшая, прослужившая не более двух лет? Может ли вообще быть такая армия? Конеч­но, таких армий в реальной жизни не бывает. Пере­вооружение войск — это процесс бесконечный и со­всем не похожий на смену постельного белья. Нельзя увезти одним эшелоном 20 тысяч «устаревших» танков и самолетов на разделку, а другим — привезти столько же новых.

Войска Южного фронта, образованного согласно постановления Политбюро 21 июня 1941 года, под командованием генерала И.В. Тюленева — всего 21 дивизия, в том числе 4 танковых, 2 механизирован­ных, 3 кавалерийские — получили задачу прикрывать границы с Венгрией и Румынией, а затем ударом на Тульчу — Констанцу «занять северную Добрудл<у и ныйти на границу с Болгарией, отрезав Румынию от моря».

Основную роль здесь должна была сыграть 9-я "Сверхударная армия» (командир генерал-полковник Я.Т. Черевиченко). В ее составе 35-й, 48-й, 14-й стрел­ковые, 2-й кавалерийский, 2-й и 18-й механизирован­ные корпуса. В подчинении армии находились 20-я и 21-я смешанные авиадивизии.

В Одессе находился 3-й воздушно-десантный кор­пус.

А в Крыму размещался 9-й особый стрелковый корпус, который интенсивно отрабатывал с корабля­ми Черноморского флота высадку на побережье про-гивника. Кроме того, оказывать содействие сухопутным войскам должна была Дунайская военная флоти­лия.

Дунайская флотилия была сформирована в июне 1.940 года в предверии советского вторжения в Румы­нию. После захвата Буковины и Бессарабии в самом устье Дуная восточный берег реки на участке в не­сколько десятков километров отошел к Советскому ('оюзу. Немедленно сюда была двинута вновь создан­ия речная военная флотилия. В ее состав входило до 70 боевых кораблей и катеров — 5 мониторов, 22 бро­некатера, 30 сторожевых катеров, 7 тральщиков; отдельный зенитный артдивизион, собственная истре­бительная эскадрилья — 15 самолетов И-16. Условия базирования были, мягко говоря, трудные. Советский берег в дельте Дуная гол и открыт. Корабли стояли у причалов иногда в трехстах метрах от румынского берега. Даже главная база флотилии — Измаил находилась под непосредственным прицелом берего­вой артиллерии противника.

В случае оборонительной войны вся Дунайская военная флотилия с первого дня попадала в ловушку: отходить из дельты Дуная некуда и маневрировать кораблям негде. Флотилия была обречена, в этом слу­чае, на уничтожение на своих открытых стоянках у простреливаемого противником берега. В оборони­тельной войне флотилия не только не могла по ха­рактеру своего базирования решать оборонительные задачи, но и задач таких перед ней не могло возник­нуть, поскольку ни одна армия на трезвую голову не будет планировать нападение на Советский Союз че­рез дельту Дуная — сотни озер, непроходимые болота и камыши на сотни квадратных километров. Суще­ствовал только один вариант действий Дунайской военной флотилии — в ходе всеобщего наступления войск Красной Армии вести боевые действия вверх по течению реки, то есть, на территории Румынии, Болгарии, Югославии, Чехословакии, Австрии. Сто­ило советским мониторам подняться на 130 км вверх по течению, и стратегический мост у Черновады ока­жется под обстрелом их пушек и подача нефти из Плоешти в порт Констанца будет нарушена. Интерес­но, что из шести береговых батарей в составе флоти­лии пять — подвижные, вооруженные пушками калиб­ром 152 и 122 мм.

За одиннадцать предвоенных месяцев Дунайская флотилия провела восемь учений совместно с частя­ми 14-го стрелкового корпуса и пограничных отря­дов по оказанию содействия сухопутным войскам при переправах через водные рубежи и прикрытию своих войск от возможных ударов кораблей против­ника на приречных участках фронта.

На Юго-Западном направлении имелось 13 авиа­дивизий, 4696 самолетов.

Общие силы двух округов насчитывали 91,5 диви­зию, 1412,2 тысяч человек, 26580 орудий и минометов и 8069 танков — группа армий «Юг», напомню, имела в семь раз меньше танков. Кроме того, на тер­риторию КВО и ОдВО прибывали войска 16-й и 19-й армий второго эшелона, из состава которых к 22 июня сосредоточилось 10 дивизий (из них 2 танко­вые и 1 моторизованная) общей численностью 29675 человек, 1505 орудий, 1071 танк.

То есть, на главном направлении советского на­ступления уже имелось около 10 тысяч танков! Прав­да, и здесь войска не завершили сосредоточение и развертывание. В Киевском округе в непосредствен­ной близости от границы находились всего 16 диви­зий. С середины июня началось выдвижение к границе всех стрелковых корпусов окружного подчинения, в момент начала войны находились в движении войс­ка — 31, 36, 37, 49, 55-го корпусов.

Можно сказать прямо, что немецкая группа ар­мий «Юг» вообще не имела никакого превосходства .над противником. Напротив, она значительно уступа­ла Красной Армии в танках и самолетах, несколько меньше -- в артиллерии. Лишь на направлении главного удара в полосе 5-й советской армии немцам удалось добиться лучшего для себя соотношения сил.

Для наступления на Мурманск и Кандалакшу на севере Финляндии немцы развернули армию «Норве­гия» силой в 3 пехотные и 3 горнострелковые дивизии (из них две дивизии были финские) при двух тан­ковых батальонах. Их поддерживал 5-й воздушный флот, имевший всего 117 самолетов, в том числе 12 истребителей и 22 бомбардировщика. Карельская и Юго-Восточная финские армии должны были перейти в наступление сразу после того, как немцы форси­руют Западную Двину, нанося удары восточнее и западнее Ладожского озера, и уничтожить противника во взаимодействии с группой армий «Север».

Финны должны были также ликвидировать советскую базу на полуострове Ханко и прикрывать с юга армию «Норвегия».

Вместе с двумя финскими армиями войска, сосре­доточенные на фронте Ленинградского военного ок­руга имели 407,4 тысяч человек, 3084 орудия и мино­мета, 192 танка и 424 самолета.

Им противостояли войска Северного фронта под командованием генерал-лейтенанта М.М. Попова в составе 14-й, 7-й, 23-й армий — всего 21 дивизия и 1 отдельная стрелковая бригада.

23-я армия (генерал-лейтенат П.С. Пшеничников) размещалась на Карельском перешейке и включала в себя 19-й, 50-й стрелковые, 10-й механизированный корпуса, 27-й и 28-й укрепленные районы.

В Карелии находилась 7~я армия (генерал-лейте­нант Ф.Д. Гореленко ) — 4 стрелковые дивизии и 26-й укрепрайон.

14-я армия (генерал-лейтенант В.А. Фролов) обо­роняла Заполярье. Армия имела опыт финской вой­ны и включала 42-й стрелковый корпус, 14-ю и 52-ю стрелковые дивизии, 23-й укрепрайон, 1-ю смешан­ную авиадивизию. С началом войны армии была пе­редана 1-я танковая дивизия.

К Ленинградскому округу относился и 1-й механи­зированный корпус, дислоцированный в районе Псков, Луга.

Военно-воздушные силы округа имели в 8 авиади­визиях 2104 самолета. Всего в ЛенВО было 426230 че­ловек личного состава, 9589 орудий и минометов, 1857 танков, то есть подавляющее превосходство над противником в количестве боевой техники. Задачи прикрытия войска фронта готовились решать мето­дом «активной обороны» на территории Финляндии.

Соотношение сил на советской западной границе 22 июня 1941 года выглядело следующим образом:

Таким образом, группировка советских войск на западных границах была достаточно мощной. Про­тивник превосходил Красную Армию лишь по чис­ленности личного состава, так как был полностью отмобилизован. Впрочем и это его преимущество просуществовало недолго. Уже к 1 июля ряды РККА пополнили 5,8 миллиона человек, всего к концу 1941 года — 7,2 миллиона человек.

Можно сделать вывод, что германское командова­ние, развернув на Восточном фронте основную часть

Однако Красная Армия не была отмобилизована и не закончила процесс стратегического развертыва­ния. Вследствие этого части первого эшелона войск прикрытия значительно уступали противнику, части которого были развернуты непосредственно у грани­цы. Подобное расположение советских войск позво­ляло громить их по частям. На направлениях глав­ных ударов групп армий германскому командованию удалось создать значительное превосходство. Наибо­лее благоприятное соотношение сил сложилось в полосе группы армий «Центр», поскольку именно на этом направлении наносился главный удар всей Вос­точной кампании. На остальных направлениях даже в полосах армий прикрытия имело место советское превосходство в танках. Общее соотношение сил по­зволяло советскому командованию не допустить пре­восходства противника даже на направлениях глав­ных ударов. Но на деле произошло обратное.

Так как в Кремле не ожидали германского нападе­ния, Красная Армия, начав в мае 1941 года стратеги­ческое развертывание и сосредоточение на Запад­ном ТВД, которое должно было завершиться к 15 июля, оказалась 22 июня застигнута врасплох и не имела ни оборонительной, ни наступательной груп­пировки. Советские войска не были отмобилизова­ны, не имели развернутых тыловых структур и лишь завершали создание органов управления на театре. На фронте от Балтийского моря до Карпат из 77 дивизий войск прикрытия РККА в первые часы войны отпор врагу могли оказать лишь 38 неполностью от­мобилизованных дивизий, среди которых лишь не­которые успели занять оборудованные позиции на границе. Остальные войска либо находились в мес­тах постоянной дислокации, либо в лагерях, либо на марше.

Упредив советские войска в стратегическом раз­вертывании, обеспечив внезапность нападения, со­здав мощные оперативные группировки своих полно­стью боеготовых сил на избранных направлениях удара, германское командование создало благоприят­ные условия для захвата стратегической инициативы и успешного проведения первых наступательных операций.

В ночь на 22 июня немецким солдатам, занявшим исходные рубежи, зачитали приказ фюрера: «Солдаты Восточного фронта!.. Сейчас вы вступаете в упорную и ответственнейшую борьбу, ибо судьба Европы, будущее германского рейха и нашего народа находятся отныне полностью в ваших руках!».

Из книги « Танковый погром 1941 года »

В.Бешанов. Минск. Харвест

Москва АСТ. 2000 г.