Перейти на главную страницу >>>

Военные знания Тематический план по горно-походной подготовке Для военно-патриотического клуба Занятия по ГП целесообразно проводить в виде: - Ознакомительных лекций в аудитории; - Общефизической подготовки и подготовки имущества в спортзале; - Двух – трёх часовых тренировок на свежем воздухе или спортзале - Однодневных полевых выходов; - Двух – трёх дневных выходов или походов - походов на расстояние примерно 70 – 100 км. Занятия по Г.П. обычно проходят в обстановке непринуждённого общения и весьма способствуют улучшению здоровья и общего самочувствия участников. С началом первого этапа необходимо заняться подготовкой личного и общественного имущества. Перечень имущества 1.Рюкзак 2.Коврик теплоизолирующий 3.Сиденье 4.Спальный мешок 5.Накидка от дождя 6.Костюм ветровка 7.Костюм зимний 8.Шапка зимняя 9.Шапка летняя 10.Бельё нательное тёплое 11.Бельё нательное обычное 2-3 комплекта 12.Носки Х.Б. 3 пары 13.Носки шерсть 3пары 14.Перчатки или рукавицы тёплые 1пара 15.Обувь – ботинки или сапоги 1пара 16.Кеды, кроссовки или калоши 1пара 17.Пояс тканевый или крепкий 18.Миска + ложка + кружка 19.Фляжка + термос 20.Нож универсальный 21.Умывальные принадлежности + полотенце 22.Фонарик малый 23.Спички и зажигалка в герметичной упаковке 24.Сухое горючее в герметичной упаковке 10шт. 25.Туалетная бумага или салфетки 26.Скотч 1рул 27.Шнур капроновый 10 – 20 м 28.Пила, топор, малая сапёрная лопата 29.Мягкий (швейный) ремнабор 30.Индивидуальная аптечка Комментарии. 1.Рюкзак. Рюкзак может быть любой современной конструкции – от станкового до мягкого (безкаркасного). Главное внимание при приобретении нужно обратить на подвесную систему. Она должна обезпечивать вентиляцию спины. Лямки и грузовой пояс должны быть широкими, толстыми и мягкими изнутри. 60 – 80% веса рюкзака должно передаваться на поясницу через грузовой пояс. 40 – 20% веса воспринимают лямки, которые регулируют так, что бы они в основном не давали рюкзаку опрокинуться назад. Очень желательно наличие ёмких карманов и нескольких (3-х и более) точек наружной подвески. Экономить на рюкзаке (и спальнике) не следует. Хороший рюкзак сохранит силы, работоспособность и позволит перенести тяготы кочевой жизни. Он обойдётся от 1000р. до 2500р. Очень фирменные и «крутые» образцы – дороже. Цвет камуфляжный или защитный, можно чёрный или чёрно – серый. 2.Коврик теплоизоляционный – туристский из пенополиэтилена, пенополиуретана, изолона и т.п. В туристских и военных магазинах их продаётся много самых разных. Подойдёт любой с закрытыми порами, чтобы не впитывал влагу. Цвет – защитный или КМФ (это требование обязательно для всего снаряжения). Коврик позволяет нормально спать и отдыхать на мокрой и холодной поверхности, даже на льду. Крепится на рюкзаке снаружи в свёрнутом виде. Цена от 150 до 800 р. 3.Сиденье (он же пятиточечник, он же табуретка и т.п.) – кусок коврика размером примерно 30 на 40 см. снабжённый поясом из резиновой ленты. Хорошо защищает от ветра и холода поясницу и почки. Позволяет сидеть на чём угодно, холодном и мокром, вставать и опять садиться. Имеет множество других применений, подчас самых неожиданных. Несложно изготовить самостоятельно. 4.Спальный мешок. Должен быть изготовлен из лёгких и прочных материалов. Утеплитель – синтепон, холофайбер или пух. Конструкция подходит любая – кокон или одеяло. При приобретении проследить, чтобы внутренняя ткань (подкладка) была пришита к утеплителю и наружной ткани. В противном случае, в сыром виде подкладка будет прилипать к ногам и при переворачивании с боку на бок создавать большие неудобства, вплоть до разрывов ткани. Вес не более 1,5 – 2 кг. Идеально 800 гр. Размер – такой, чтобы помещаться в нём свободно с головой, без каких – либо неудобств в зимней одежде. Спальник – важнейший элемент выживания. Приемлемое качество при цене от 880 р. и выше. Упаковывается в водонепроницаемый чехол. 5. Накидка от дождя. Должна обезпечивать движение под дождём. Лучше если будет накрывать человека вместе с рюкзаком. Подойдут солдатская плащ – палатка, офицерская плащ – накидка, туристское пончо и т.п. Легко сделать накидку из полиэтиленовой пленки, которая продаётся в виде трубы. Кусок длиной около 1,3 м. запаивается с одной стороны. Делается вырез для лица и прорези для рук, которые укрепляются по периметру скотчем или лейкопластырем. Достоинства – минимальный вес и дешевизна. Недостатки – шуршание, блеск, и малая прочность. 6. Костюм ветровка. Однослойный костюм из плотной ткани для ношения летом и зимой поверх любой одежды. Продаётся много разновидностей по разным ценам. Самый дешевый вариант – противоэнцефалитный костюм из палаточной Х.Б. ткани (около 400 р.). Требует небольшой доработки – нужно пришить штрипки внизу брюк и шлёвки для пояса. Имеющиеся накладки на коленях, легко переделать в карманы для наколенников: вход снизу, для застёжки пришить липучки (очень полезная деталь). Нужно брать на 2 размера больше. Подойдет костюм для спецназа «горка». Простейший бывает в магазинах по цене 500 – 800 р. Не годятся костюмы из капроновых тканей типа «Турист», «Болонья» и т.п. Они бликуют в приборах ночного видения, громко шуршат и потеют при интенсивной ходьбе. Лучший вариант – фирменный костюм из мембранного материала типа «Гортекс», «Коретекс» или «Пролайн» - обойдётся от 2000р. и выше, в зависимости от производителя. 7. Костюм зимний. Главное внимание при выборе к весу и свободе движений. Утеплитель – синтепон, холофайбер, пух. Цвет – защитный или КМФ с преобладанием серых и грязно – желтовато – коричневых тонов. Хороший вариант – отстёгивающийся рукав, благодаря чему куртка превращается в жилетку, а рукава можно одеть на ноги как бахилы для дополнительного утепления. 8. Шапка зимняя. Подойдёт любая. Главное, что бы можно было натянуть на уши, и что бы не сваливалась во сне. 9. Шапка летняя. Лучший вариант – панамка или «юаровка» со свисающими вниз полями. 10. Бельё нательное тёплое. Следует учесть, что обычное ХБ бельё в мокром виде является, по сути, холодным компрессом на всё тело и вызывает ускоренное замерзание и обморожение. Этого недостатка лишено бельё из чистой шерсти. Надетое на голое тело оно покалывает, благодаря чему активизируются нервные окончания и поверхностные кровеносные сосуды, что препятствует обморожению и замерзанию. Хорошо греет и в мокром виде. Японские и китайские высокогорные экспедиции использовали нательное бельё из натурального щёлка. Его трудно достать из – за повальной фальсификации тканей производителей из Юго-Восточной Азии. На сегодняшний день лучший материал – «Полартек». Изделия из него эластичны, легки, не вызывают аллергию и великолепно согревают как в сухом так и в мокром виде. На практике проверено, что надев костюм из «Полартек 50», сверху него костюм их «Полартек 300», сверху их костюм из «Гортекс» (см. выше), можно ночевать без укрытия на морозе в снегу. Не путать с флиссом, который внешне похож на «Полартек», но уступает ему по своим свойствам, хотя «на худой конец» подойдёт и он. 11; 12; 13; 14; бельё нательное обычное, носки ХБ и шерсть, перчатки и рукавицы – без комментариев. 15. Обувь походная всесезонная. Лучше всего ботинки из натуральной кожи с высоким берцем и прошитым язычком. Ботинки хорошего качества фирм «Гарсинг», «Сплав», «Англия». Цена от 800 до 2000 р. Очень хороши ботинки с мембраной. Наиболее долговечный и надёжный вариант с рантопрошивным соединением стельки и верха (вертикальная прострочка капроновой ниткой). Протектор с грунтозацепами любого типа – обязательно. При выборе обратить внимание: - размер должен позволять использовать с толстым носком (или двумя) или утеплённым вкладышем; - при туго затянутой шнуровке голеностоп и голень должны плотно обтягиваться. При этом пальцы ноги должны быть полностью свободны и не упираться в носок ботинка; - при наличии грунтозацепов в виде креста, для соблюдения 73 правила 5 и 6 Вселенских соборов, необходимо срезать у них одну полочку, превратив их в букву «Т». - при наличии утеплителя в виде меха и т.п. утеплитель должен извлекаться для просушки. После покупки необходимо пропитать все швы любым эластичным клеем. Лучше всего БФ – 6 или БФ – 19, который полезно перед этим разжижить соответствующим растворителем (спиртом). После этого обработать любой водоотталкивающей пропиткой, мастикой, воском и т.п. Подойдут так же кирзовые сапоги армейского заказа (Признак - латунные гвозди). Носить лучше с портянкой поверх носка или без него. Портянка – кусок ткани размером 90 -100 х 35см. без швов. Летом ХБ, зимой байка, тонкое сукно или шерсть. Применение портянки требует некоторой практики, но является хорошим выходом из положения при отсутствии носков. Необходимо заранее заготовить несколько пар (2-3) стелек из войлока. 16. Кеды, кроссовки или калоши – для движения по хорошей дороге в тёплое и сухое время года, а так же на стоянке. 17. Пояс без комментариев. 18. Миска - самый лучший вариант из доступных – алюминиевый солдатский котелок с крышкой ёмкостью 1,5л. Позволяет использование, как в качестве миски, так и для приготовления пищи. Можно есть на ходу. Крышка используется в качестве кружки, сковородки и как половник при приготовлении в больших котлах. Кружка любая металлическая, лучше из нержавеющей стали т.к. алюминиевая кружка обжигает губы и пальцы, кроме того, алюминиевая посуда хуже отмывается. Лучшая посуда из титановых сплавов обойдется весьма дорого. Ложка – обычная алюминиевая. Преимущества – доступность и малый вес. Позволяет изгибать ручку для вычёрпывания пищи из глубоких котлов. 19. Фляжка. Самый хороший вариант – солдатская фляжка в матерчатом чехле. Позволяет пользоваться как по прямому назначению, так и в качестве грелки, для чего наполняется горячей водой или холодная вода греется непосредственно во фляжке на любом источнике огня. После чего обматывается тканью и помещается под одежду или в спальный мешок в ноги. Держит тепло несколько часов. Полезно заменить матерчатый чехол на самодельный, из более толстой ткани (например, шинельного сукна). В жару мокрый чехол дольше сохраняет воду прохладной. Термос предмет желательный но не обязательный – любой металлический. 20. Нож универсальный – для производства самых разных работ. Складной нож с большим количеством разного инструмента. Желательно наличие пассатижей, крестовой отвёртки, ножниц, пилочки, сменных бит и т.п. При возможности выбора, китайский лучше не брать. Лучшие производители – «Лазермен» и «Викторинокс». Цена около 1000р. и выше. Но высокое качество стоит того. 21. Умывальные принадлежности – без комментариев. 22. Фонарь малый. Лучше всего налобный, любой на светодиодах. Фонарь на пяти светодиодах и трех элементах ААА дает хорошее местное освещение в течение 62 часов при малом весе и габаритах. 23. Спички, зажигалка – без комментариев. Полезно иметь в кармане дополнительно турбо – пъезо зажигалку. Она хорошо работает на любом ветру и во влажных условиях и позволяет поджигать костер сверху вниз. Может заправляться из баллончика. 24. Сухое горючее в таблетках. Используется как растопка для костра из мокрых дров. Одна таблетка может вскипятить около 250 – 300 мл. воды в металлической кружке. В продаже имеются упаковки из 10и таблеток, а так же упаковки из 4х таблеток к которым прилагается жестяной мангальчик, на котором можно вскипятить воду или разогреть банку консервов. 25. Туалетная бумага, салфетки. Используются по самому разному назначению, как по прямому, так и для изготовления тампонов на раны. 26.Скотч. Имеет разное применение от примотки штанин и рукавов до заклейки ран вместо пластыря. 27. Шнур капроновый. Незаменим при установке тентов, палаток и иных укрытий, сушке одежды и во множестве других случаев. 28. Пила, топор, малая сапёрная лопатка. Необходимы при оборудовании лагеря, жилья, укрытий, заготовки дров и т.п. Это важнейший элемент выживания во всех смыслах. Хорошо подойдёт пила большая двуручная. Она обматывается тканью и крепится снаружи рюкзака. Отлично себя показала цепная пила для туристов и охотников (похожа на велосипедную цепь с двумя съёмными ручками на концах). Малый вес и габариты Цена около 200 руб. Топор подойдет любой приемлемый по весу – чем больше, тем лучше. Малая сапёрная лопатка. Имеет ряд дополнительных применений - от рубки кустарника до использования в качестве сковородки в аварийных обстоятельствах. Лучше использовать военные старых образцов. Новые образцы, а также имеющиеся в магазинах изготовлены из тонкой и плохой стали. Но на «худой конец» подойдут и они. В дополнение полезно иметь брусок для заточки инструмента. Подойдет двусторонний фирмы «Стайер». Пригодятся несколько десятков гвоздей №40 и №80. 29. Мягкий (швейный) ремнабор. Набор иголок разного размера и ниток ХБ и капроновых Разных толщин и цветов. Преобладающий цвет – чёрный, белый и защитный. Напёрсток или гардаман. Шило (имеется в ноже универсальном). 30.Индивидуальная аптечка. Подойдёт автомобильная. Может быть скомплектована самостоятельно. Упакована в герметичную тару. Указанное снаряжение может быть дополнено общественным снаряжением исходя из состава группы: - палатки на 2-4 места любые или тент бивуачный, цвет защитный или КМФ, вес не более двух кг.; - пленка полиэтиленовая с комплектом бельевых прищепок (8 шт.), для укрытия палаток или изготовления временного укрытия; - костровое имущество: кан костровой или ведро или котёл ёмкостью 4 – 10 литров – 2 шт., трос стальной диаметром 2-3 мм и длиной 3-4 м. для растяжки между деревьями или камнями над костром; крючки для подвески котлов на тросе – 4 шт. - половник. Если такая возможность имеется , то для перевозки имущества включая рюкзак целесообразно использовать легкие тележки с большими колесами (типа велосипедных) или зимой санки. Всё имущество должно быть заранее приведено в рабочее состояние – наточено, подклеено, подшито, смазано и т.п. И испытано в 2х – 3х выходах на природу, лучше в горы. После необходимых коррективов по результатам испытаний, всё должно быть уложено в рюкзак и храниться в полной готовности к немедленному использованию. Этот список может быть скорректирован в соответствии с личным опытом и возможностями. Для повседневных занятий на природе и при коротких выходах в клубе, используется комплект имущества, именуемый выкладка, т.е. комплект подлежащей проверке перед каждым выходом ВЫКЛАДКА 1.Косынка 2.Накрывашка от дождя или плащ-палатка или накидка. 3.Репшнур на обвязку или беседку 6м. Репшнур на петли 4м. 4.Репшнур не расходный 10м. 5.Рукавицы или перчатки рабочие. 6.Нож специализированный. 7.Нож универсальный (типа трансформер). 8.Котелок солдатский + ложка + кружка. 9.Фонарик малый. 10Спички в герметичной упаковке. 11.Сухое горючее в герметичной упаковке. 10шт. 12.Малая сапёрная лопатка. 13.Фляжка металлическая. 14.Вода пресная. 1 – 1,5л. 15.Мягкий ремнабор. 16.Леска 0,5 – 0,6 зелёная или шнурок капр. 1 катушка. 17.Изолента или скотч. 18.Сухой паёк на двое суток. 19.Индивидуальная аптечка. 20.Компас. 21.Средство от насекомых. Все упаковано в РД, подсумки или вещмешок. Состав сухпайка на двое суток Консервы мясные 2 банки рыбные 1 банка Изюм 2 пакета Шоколад 2 плитки Сахар 100 гр. Сгущёнка 1 банка Шоколад горячий или какао 4 пакета Чай 50 гр. Галеты или сухари 500 гр. Суп пакетный 1 шт. Анаком 3 шт. Разумеется состав сухпайка может быть изменён в соответствии с личными пристрастиями и опытом, из расчёта 4000 – 4500 ккал. в сутки. Состав аптечки индивидуальной. Бинт эластичный 2м. Марганцовка 1шт. Бинт медицинский 1шт. Вата 1шт. Йод 1 шт. Зелёнка 1шт. Анальгин 1шт. Мазь синтомициновая 1шт. Средство от расстройства желудка 1шт. Спирт нашатырный 1шт. Но-шпа. 1шт. Средство от сердца (валидол) 1шт. Пластырь бактерицидный разный до 10 шт. Пластырь рулон 1шт. Упаковка герметичная. Комментарии 1.Косынка. Очень удобный и многофункциональный предмет экипировки. Изготавливается из любой ХБ ткани защитного цвета или КМФ. Выкройка – прямоугольный равносторонний треугольник, катет 90 – 100 см. Как головной убор имеет следующие преимущества: - крепко сидит на голове, не сваливается при задевании за ветки и при кувырках; - в связи с отсутствием козырька хороший обзор верхней полусферы, что важно при движении по лесной тропе и пересечённой местности; - пот не попадает в глаза благодаря задержке на лбу; - можно завязать на уши, что предохранит уши от травм при продирании через густой кустарник; - хвосты на затылке не дают падать за воротник насекомым и иному лесному мусору; - дешевизна и простота изготовления. Кроме основного имеет ряд побочных применений: - в качестве полотенца; - средство для жгутования и бинтования ран; - как перевязь для травмированной руки; - для связывания пленного; - как маска для лица от пыли, солнца и для маскировки. Для лучшего маскировочного эффекта полезно нашить на круглую часть ( в районе макушки) несколько лоскутов – лохмотьев. 2.См в части «перечень имущества». Для эффективной работе в поле полезно изготовить накидку – лохматый камуфляж. Делается полотно из легкой ХБ или смесовой ткани, желательно с водостойкой пропиткой, размером 2,2х2,5 м. Обшивается по периметру и по коньку с внутренней стороны капроновой тесьмой (типа брючной). По углам и в середине сторон пришиваются Петельки для крепления в качестве двускатного тента. На середине длинной стороны пришивается фигурный карман для шнурка, при помощи затягивания которого образуется капюшон (как на солдатской плащ - палатке). Здесь же пришиваются шнурки для привязывания накидки к шее. На линии капюшона на коротких сторонах пришиваются резинки – манжеты для рук. По всему полотнищу пришиваются петельки или резинки для крепления сменных элементов лохматости в шахматном порядке с шагом 10 – 20 см. Все швы желательно проклеить изнутри клеем БФ – 6 или БФ -19 для герметизации. Переносится на снаряжении (на рюкзаке или разгрузке) снаружи в свёрнутом виде. 3.Репшнур альпинистский или фал капроновый диаметром 6мм., разрывным усилием 300 – 400 кг. Расходный - применяется для изготовления страховочной обвязки и беседки, для изготовления петель – крепления к элементам местности, самостраховки, изготовления укрытий, плотов, тентов и т.п. Нерасходный - применяется в некоторых случаях для страховки на пересечённой местности, при спуске и подъёме (не в горных условиях), изготовлении самосдёргивающихся переправ и др. 5.Рукавицы или перчатки рабочие. Предназначены для работы с верёвкой или с предметами по месту событий. Предохраняют руки от потёртостей и порезов о стёкла, колючки и т.п. Не дают потным рукам скользить по оружию. В летнем варианте хороши типа «Штурм» и т.п. без пальцев и с протектором на обратной стороне ладони. Цена около 400 р. Подойдут пакистанские велосипедные из натуральной кожи. Цена около 100 р. Если есть возможность, хорошо купить импортные тактические перчатки из кевлара с протектором или без. Хорошо защищают руки от порезов, в том числе и холодным оружием. Цена около 1600р. «На худой конец» можно использовать обычные рабочие рукавицы или перчатки, в том числе и трикотажные. Они одноразовые. 6.Нож боевой. На учебных выходах лучше использовать нож, имеющий сертификат, подтверждающий что он не является холодным оружием. Это позволит избежать ненужных неприятностей. 7.Нож для различных хозяйственных и ремонтных работ. См. раздел «Перечень имущества». 8 – 11 См. раздел «Перечень имущества». 12. Хорошая малая сапёрная лопатка с хорошо укрепленным черенком, снабжённая темляком и хорошо заточенная по периметру. Является грозным оружием – по сути – - обоюдоострым боевым топором. 13 – 15. См. «Перечень имущества». 16. Леска. Может быть заменена капроновым шнурком защитного цвета (нитка № 10 и толще). !7. Рюкзак. Тактический рюкзак ёмкостью 40 – 60 литров. Разгрузочная система любого типа. Наиболее универсальна ременно-плечевая система с тактическим поясом и набором подсумков соответствующим специализации бойца Для занятий по горной подготовке необходимо иметь следующее снаряжение: - верёвка основная альпинистская диаметром 10мм. Не менее двух кусков по 50 м.на группу до 15 человек. - репшнур. - карабины альпинистские дюралевые, титановые или стальные – лучше с муфтой. -разрывным усилием 2200 кг. По 3 шт. на человека. Из них два – личные, 1 общественный. - спусковые устройства любые. - обвязки или системы страховочные. - ледорубы или айсбайли, скальные и ледовые молотки и т.п. - различное альпинистское «железо» по необходимости. ТЕМАТИЧЕСКИЙ ПЛАН занятий по горно-походной подготовке. Общий раздел. 1.Снаряжение и экипировка. Личное и общественное имущество. Укладка рюкзака. 2. Организация перехода. Тактика, темп, ритм. Зависимость от времени года, природно – климатической зоны, рельефа местности. 3.Организация бивуака. Выбор места. Установка палатки. Устройство лагеря. Изготовление укрытий: навес, тент, шалаш, землянка, блиндаж. Отопление. Костры. Их типы, назначение, маскировка. Примусы и их применение. Открытая ночевка у костра. Ночёвка без костра и палатки (по пуштунски). Сушка вещей. Стирка. Баня. Защита от насекомых. 4.Ориентирование. Карты и атласы, кроки. Условные обозначения. Чтение карт. Определение координат, расстояний, высот, крутизны склонов. Ориентирование по природным объектам, по солнцу, звёздам, компасу. Определение сторон света и времени. Определение расстояний и размеров. Определение места нахождения. Азимут. Движение по азимуту. Использование спутниковых навигаторов. 5. Питание. Водообезпечение. Приготовление пищи. Подножный корм. 6. Первая медпомощь. Искусственное дыхание. Перевязка и наложение шин. Транспортировка пострадавшего. Травмы и их профилактика. Ушибы и растяжения. Вывихи и переломы. Потёртости и мозоли. Порезы. Раны и ожоги. Солнечные и тепловые удары. Пищевые отравления. Аптечка и индивидуальный пакет. Народная аптека. Экстрамед. 7. Сигнализация и связь. Сигналы связи и управления руками и предметами. Азбука Морзе. Флажный семафор. Сигналы дымами. Радиосвязь. Гелиограф. 8. Переправы через реки и ущелья. Организация и техника. Вброд. Вплавь. По бревну. По навесной верёвочной переправе. Горы. 1 Особенности горного рельефа и климата. Высокогорные факторы. Пребывание в горах. 2. Общие принципы страховки и самостраховки. Узлы. 3. Земляные и травянистые склоны. Факторы риска. Правила безопасности. Техника движения. Страховка и самостраховка. Тактика переходов. 4. Осыпи. То же. 5. Скалы. Элементы рельефа. Факторы риска. Правила безопасности. Снаряжение. Свободное лазание. Движение вверх с верхней страховкой. Движение вверх с нижней страховкой. Перила и движение по ним (спуск, подъём, траверс). Спуск по верёвке. 6.Снег. Особенности. Факторы риска. Техника безопасности. Техника движения. Снаряжение. Страховка и самостраховка с применением ледорубов, альпенштоков, лавинных лопат и т.п. Самозадержание. 7.Лёд. Те же темы что и для п.7. 8. Поисковые и спасательные работы. Литература. 1.Энциклопедия туризма. Под редакцией И.Е.Тамма – М. Научное издательство «Большая российская энциклопедия» 1993 г. 2.«Десантная и походная подготовка разведчика» Под редакцией А.Е.Тараса. Минск. «Харвест» 2003 г. 3.А.Е.Меньчуков «В мире ориентиров». М. «Мысль» 1966г. 4.«Снаряжение для гонного туризма» М.Профиздат. 1987 г. 5.Джон Уайзмен «Спецназ. Курс индивидуальной подготовки» М.ФАИР ПРЕСС. 2002 г. 6.Интернет сайт дружины «Стяг». 7.Материалы журнала «Солдат удачи».   Воспоминания добровольца об Абхазии В 1993г. я работал при одном из храмов г.Ростова. Во всех бывших союзных республиках везде процветала русофобия, во всём всегда были виноваты русские. В тоже время у нас наблюдался подъём казачества, которое воспринималось тогда как патриотическая сила, на которую возлагались большие надежды. В то время представители Абхазии обратились за помощью к казачеству и к духовенству, в частности Ростовскому. Тогда в штабе Войска Донского на улице Суворова, был объявлен сбор желающих выехать в зону боевых действий для участия в них на стороне Абхазии и я, по благословению священника, прибыл туда, налегке, практически без вещей.  Собралась группа в составе примерно человек 12-15. Был назначен старший, которому были выданы деньги на проезд в один конец. На границе должны были встречать представители Абхазии. Трое из нашей группы решили отметить отъезд. В итоге в результате «превентивных боевых действий», начавшихся ещё в Ростове, на поезд садились все без исключения с травмами и иными «следами насилия» на лицах. (Кстати из за этих следов, абхазский встречающий не смог в нас опознать казаков, которых он представлял себе несколько иначе, и встреча состоялась на 12 часов позже). В общем, вид у всех был ещё тот.   В прибывшей команде было 12 чел. Все ростовские. Официально казаками с удостоверениями были не все.  Мотивы, побудившие отправиться в горячую точку, у всех были разные: интересы России, «оторваться на нерусских», помощь возрождающегося казачества слабому, нелады с законом. Прибыли утром. Через границу можно было перейти без проблем по одному - два человека, но ждали встречающих от абхазской стороны. Прошли ночью всей группой (днём, как я уже говорил, наш вид не позволил встретиться с встречающим, плюс не согласованность по времени). Проблем с пересечением границы не было никаких. Сначала нас привезли на автобусе на одну из бывших турбаз, недалеко от Гудауты, где уже располагалась большая группа из другого  донского города. Она в боевых действиях ещё не участвовала, но когда кто-то из наших сказал, что не откажется от одного из обещаний Абхазов, после войны получить землю и дом, то нас стали обвинять в наёмничестве, продажности, а про себя говорили, что приехали воевать за идею. Через пару недель, так и не поучаствовав в боевых действиях, эта группа срочно выехала, для решения каких - то важных политических вопросов на родину на две недели, но почему-то отдать свой  идейный долг так никто из них и не вернулся. А костяк нашей группы задержался в Абхазии на 6 месяцев, но никто обещанных материальных благ не получил, да всерьёз никто и не рассчитывал. На этой базе был пункт сбора прибывающих добровольцев. Здесь мы фактически ничего не делали. Нас только кормили и потихоньку экипировали самым примитивным образом. У абхазов было намерение создать боевую роту из казаков, а затем возможно и батальон. Через 3 недели после прибытия (за это время к нам стали подтягиваться как вновь прибывающие  в Абхазию, так и уже поучаствовавшие в боевых действиях ( наступление на Гагры и две попытки взятия Сухуми) славяне. Всех записывали в казаки. Хотя в последующем в этом подразделении подавляющая масса л.с. была с Дона и Кубани. Л.с. на сотню ещё не было, но взвод уже был. Выдали оружие –АК74 и по четыре магазина, и мы начали боевую подготовку, по принципу: кто что знает или умеет, показывает и рассказывает, а мы коллегиально решали нужно нам это или нет и если нужно то отрабатываем. Учитывалась информация о текущих реальных боевых действиях. Своих офицеров – запасников – сначала не было. Потом появился один бывший замполит, о результатах командывания которого была кое какая,  не подтверждённая информация (его обвиняли в том, что он послал отделение на пулемёты, в результате чего отделение было полностью уничтожено), поэтому к нему относились настороженно и его знаниям и умениям особого доверия не было. Один раз провёл занятия по штурму зданий офицер десантник из дислоцировавшейся неподалёку ДШБ ВДВ РФ. В основном огневая подготовка и чуть-чуть тактики, пару раз рукопашка, и то в виде ознакомления – что в принципе можно сделать в наиболее часто встречающихся ситуациях. Пообщавшись с теми, кто участвовал в боевых действиях, я понял, насколько не готов и ничего не  умею, из того, что требуется на войне, хотя срочная служба пошла в мотострелковых войсках. Я и раньше понимал, что в подавляющем большинстве в СА а потом и в РА, нет подготовленной пехоты (подготовленной не для караульной и гарнизонной службы и парадов, а для ведения реальных боевых действий), и когда начались бои это понимание подтвердилось и стало уверенностью и дошло до глубины души и стало стыдно, горько и обидно за нашу армию и появилась злость на офицерский состав СА и досада за безцельно проведенные в составе СА два года. Погода стояла очень хорошая, с мая по сентябрь была в основном жара, только в предгорьях, на посты ночью приходилось брать бушлаты. Зимний камуфляж и берцы выдали через две недели по прибытии. Но ремней не было, благо практически у всех были свои портупейные ремни. Все понимали, что выданного одного подсумка под магазины, будет недостаточно, и поэтому стали сами шить себе разгрузки – мы их называли лифчики. В скором времени узнали, что в одном из ателье г.Гудауты их шьют для нужд армии безплатно, и так как денег ни у кого не было, то этим немедленно воспользовались. На этой базе мы занимали один этаж. Другие этажи занимали абхазцы из батальона, к которому мы были приписаны. Через два месяца после прибытия нас перевели на другую базу в Гудауту, где стали создавать чисто казачье подразделение. Первые боевые выходы начались примерно через месяц после прибытия, ещё на первой базе, когда л.с. в нашем подразделения было человек 20 – не больше. Нашей задачей было дежурство на позициях с целью отражения возможных атак противника. Это была окопная война, и противники находясь на своих сменах старались друг друга сильно не тревожить, понимая, что впереди будут жаркие дни. В нашей же команде большинство было необстрелянных, но очень желающих повоевать. Поэтому скуки ради и не только, мы часто затевали сильную перестрелку  с противником. Эффект в плане потерь у противника думаю, был небольшой, но у своих определённый авторитет мы всё же заработали т.к. не отказывались применять по противнику любое оружие. Например, Абхазы не очень хотели из  за тяжести таскаться с СПГ-9, мы же с энтузиазмом и насколько хватало наших скудных знаний, стали обстреливать позиции противника, и даже пытались поразить автомобиль, как мы предполагали с очередной сменой пехоты, ориентируясь на свет фар. Примерно в этот период произошёл любопытный боевой эпизод. К нам перешёл из батальона абхазцев сибирский парень Александр, который уже успел повоевать на этой войне. Он явился со своим гранатомётом РПГ7. Во время одной из смен, он вышел прогуляться в сторону от наших позиций. Во время этой прогулки он столкнулся с грузинским снайпером и решил его уничтожить из гранатомёта. Несмотря на большую разницу в свойствах оружия, он начал перебежками приближаться к берегу реки. При этом снайпер, который находился на другом берегу, произвел выстрел по Александру и промахнулся. Тот в свою очередь выстрелили по снайперу из гранатомёта. И хотя он промахнулся то же, снайпер дуэль не продолжил, и в дальнейшем на этом участке он больше не появлялся. После этих выходов на боевые, количественный состав нашего подразделения начал быстро расти. К сожалению сказать это о качестве было нельзя. Когда людей стало около сотни, и мы дислоцировались уже в Гудауте, усилились не очень хорошие подводные течения, обычные впрочем для вольного казачества, типа-командир не такой, давайте изберём достойного батьку –атамана. Началось пьянство, неконтролируемое использование оружия. При этом мало кого волновало, что стрельба ведётся не в боевых условиях, а на отдыхе, на территории пансионата, и совсем рядом жилые дома. В нашей «старой» группе наметился раскол. Основной части такое положение не нравилось и мы старались поддерживать определённый порядок, но были и другие мнения. Во избежание не оправданных потерь, а в сложившейся обстановке они могли случиться, основной состав «старой» группы, перешёл в другой абхазский батальон, и стал отдельным казачьим подразделением, приданным одной из рот этого батальона. Вскоре мы узнали, что в казачьей сотне, которую мы покинули, появилось первые небоевые потери – два трупа по пьяни. Эпизод с Александром неплохо характеризует боевые качества грузин. Они вообще не стремились к активным боевым действиям и близкий огневой контакт избегали. При любой нашей попытке сократить дистанцию он неизменно уходили. Зато у них хорошо работала артиллерия и арткорректировка, за счёт украинских специалистов - бывших служащих СА. Кроме того, у грузин было большое преимущество в бронетехнике и ином тяжёлом вооружении, артиллерии. Поэтому у грузин основные потери были от стрелкового оружия и средств  ближнего боя, а у абхазской стороны - от осколков. Основная тактика грузин состояла в том, что они отходили  не принимая ближнего боя и потом накрывали артогнём позиции занятые абхазами. Отношение к пленным и раненым со стороны грузин было неподобающим – издевательства и глумление было нормой. Были также случаи изнасилования пленных. Абхазы, как правило, не издевались, но в живых никого из мужского грузинского населения не оставляли. Абхазы не хоронили мёртвых грузин вообще. Трупы могли лежать на дорогах по месяцу и больше.  Их обгладывали свиньи, индюки и куры. В новом батальоне нас встретили настороженно и долго не выдавали оружие. Когда выходили на позиции, то на посты брали оружие у абхазов. Сразу бросилось в глаза, что в этом батальоне многие отказались от лифчиков, а вместо них носили по два стандартных автоматных подсумка, а чтобы ремень не тянуло вниз, из любых двух ремней делали что-то вроде портупеи времён царской армии и гражданской войны. Когда началось наступление и у меня стало с десяток магазинов, я понял, почему они так поступали. Дело в том, что Абхазские лифчики были пошиты таким образом, что карманы для магазинов у них  были расположены на уровне грудной клетки, и поэтому при большом количестве магазинов, к тому же под патроны 7,62, приходилось  сильно стягивать лифчик, что бы магазины не стучали по рёбрам. При этом сильно затруднялось дыхание, и сильно сковывались движения.  Хочу  добавить, что ремень, на котором висят автоматные подсумки, не должен быть по совместительству ремнём, поддерживающим штаны. Эта система должна быть отдельной. По-видимому, оптимальным вариантом разгрузки для просто пехотинца, является ременно-плечевая система, с низким расположением основного груза.   Первое   наступление, с нашим участием должно было начаться    июльским утром, поэтому нам ночью выдали оружие. Но к счастью наступление было отложено на пару дней, и у нас появилось время пристрелять наше оружие. О выдаче холодного оружия, малых сапёрных лопат и прочего, вообще не было и речи. В свой первый бой, я из нашей группы шёл самым экипированным - у меня было пять магазинов. В основном у ребят было по три магазина, у одного - двух 2 магазина, а у одного один. Все понимали, что после первого же боя это положение изменится, но в этом бою ещё нужно было остаться в живых. Первые потери  в группе, к счастью раненными, появились до боя. Просто ребята, заняв свои исходные позиции, немного устали от ожидания, забыли о наблюдателях противника и об элементарной маскировке и осторожности и их сначала накрыли из гранатомёта, а затем обстреляли из пулемёта. После первого боя в Команах, мы побывали с боями в различных районах Абхазии – Шрома, высота Ахбюк, и др. После боёв за высоту Ахбюк наступило перемирие. В этот период уже наступил перелом в войне в пользу абхазцев и больше наша группа в боях не участвовала, за исключением нескольких человек. За всё время пребывания в Абхазии к нашей группе периодически приходились разные люди. Кто-то оставался, кто-то уходил, кого-то сами выгоняли. Но основной костяк- ростовский - оставался до конца. Он не давал никому поворачивать и настроение и деятельность всей группы в ненужном направлении, а такие попытки были, и возьму на себя смелость утверждать, что и относительно небольшие потери – 1 убитый 2 тяжёлых и 2 лёгких – были тоже благодаря костяку. Для тех, кто понимает, что всем скоро придётся воевать, могу посоветовать только одно: использовать любую возможность, что бы самого себя экипировать всем, чем только можно – и одеждой и обувью, и холодным оружием, шанцевым и иным инструментом, приборами, спальником, защитой от дождя и прочим. Благо – есть спецмагазины, где всё можно купить. И не забывать о боевой самоподготовке, потом заниматься будет некогда.  «Пот бережёт кровь» Суворов. С.Б. Константинов     Люди и горы Алексей Чикишев В феврале восемьдесят девятого последние спецназовцы покинули Афганистан — страну, где они без малого девять лет сражались и гибли во имя идей «интернационализма». О том, что эта война несправедлива с нашей стороны, а главное — совершенно бесперспективна, в той или иной степени догадывались многие из тех, кто в перерывах между выходами на операции задумывался о характере и сущности миссии "ограниченного контингента». Несмотря на то что военнослужащие 40-й армии сменялись через каждые два года, чувство моральной усталости от войны все равно проявлялось в советских войсках в Афганистане. Солдаты и офицеры, прибывшие в эту страну с желанием «хорошенько повоевать» с моджахедами и помочь афганскому народу «отстоять завоевания Апрельской революции», довольно быстро осознавали, что местный народ не любит их и не нуждается в их помощи, что они не смогут победить в этой затянувшейся войне, какие поражения они ни наносили бы моджахедам. Однако они продолжали воевать и выполняли свою «работу» добросовестно и самоотверженно. Сознательно шли на риск, хотя понимали, что в любом случае война для них закончится, когда наступит время замены или увольнения в запас. Можно было бы и поберечь себя. Почему же они продолжали воевать? Почему не уклонялись от участия в боевых действиях? Что заставляло их сражаться с противником буквально до последнего часа своего пребывания в Афганистане? Большинство наших соотечественников, насмотревшись боевиков с участием Сталлоне и Шварценеггера или начитавшись газет о действиях ОМОНа в Закавказье и Прибалтике, представляет себе спецназовца в виде этакого бесчувственного монстра с чрезвычайно развитой мускулатурой, обвешанного оружием и не обремененного моралью. Подобный образ имеет мало схожего с теми людьми, которые носили форму частей спецназначения в Афганистане. Безусловно, война оказывает большое воздействие на психику, моральные ценности, образ жизни и поведение человека, принимающего в ней самое активное участие. Война не делает его лучше или хуже. Она лишь развивает те качества, которые были заложены в нем задолго до войны. Никто не расскажет лучше и достовернее о людях спецназа, чем сами спецназовцы. Именно поэтому попытка показать облик советского рейнджера в Афганистане будет сопровождаться их собственными наблюдениями и размышлениями на данную тему. Ведение активных и постоянных боевых действий, выполнение наиболее ответственных и сложных задач — вот работа спецназа в афганской войне. Однако из этого не следует делать вывод, что все поголовно военнослужащие частей спецназначения однозначно положительно относились к возможности повоевать и возводили чувство воинственности в ранг своего главного достоинства. Лишь 25% опрошенных автором солдат и офицеров уверенно и без колебаний признали, что в течение своих двух лет войны в Афганистане (некоторые офицеры, побывавшие там дважды, имели больший срок) им нравилось воевать, постоянно испытывать охотничий азарт, убивая моджахедов в открытом бою. Солдат фарахского батальона выразил свое отношение к войне следующим образом: «Я любил воевать. Надо было бить их сильнее. Мы там недовоевали». Однако гораздо большая часть опрошенных заявила о том, что они испытывали желание воевать лишь в течение первого года службы в Афганистане. Затем, по их словам, наступало чувство психологической усталости, апатии, нежелания воевать. Люди пресыщались войной. Ведь существует тот предел, после которого человек уже не в состоянии эффективно выполнять свои задачи. От чрезмерных нагрузок и обилия экстремальных ситуаций у значительной части военнослужащих наступал период депрессии, снижения интеллектуальных и физических способностей. Например, допустимая норма налета на вертолетах для летчиков в условиях Союза составляла обычно 150 —200 часов в год. В Афганистане эта норма доходила до 1000 часов. Чрезмерные нагрузки в течение продолжи тельного времени приводили к ослаблению защитных механизмов в психике человека. По этой причине в частях ограниченного контингента происходило большое количество несчастных случаев, катастроф и аварий с человеческими жертвами. Спецназовцы не были исключени­ем из правил, но у них доля небоевых потерь составляла всего 12 — 15%, тогда как в частях 40-й армии небоевые потери достигали 35% от общего количества потерь. Люди — не роботы, и война, истощавшая их силы, зачастую притупляла чувство осторожности и внимательности у одних. У других же, наоборот, обостряла его, вырабатывая мощный инстинкт самосохранения. «Я знал несколько отличных ребят, которые погибли под самый дембель. Это были опытные бойцы, но они допустили ошибку, и это стоило им жизни... Когда на операции я чувствовал опасность, я становился очень осторожным», — прокомментировал бывший сержант спецназа эту ситуацию. Увы, в Советской Армии, воевавшей в Афганистане, не существовало психологической службы, которая могла бы определить оптимальные границы боевых возможностей конкретного человека, адаптированность его психики к военным условиям, его «персональную дозу» пребывания на войне. Как знать, возможно, наличие подобной службы спасло бы сотни жизней наших сограждан. Примерно 5% опрошенных принали, что по разным причинам после первых же выходов на боевые операции они поняли, что убивать или самому быть убитым — «не их хлеб». Ими двигало как чувство страха, неуверенности в своих силах, так и нежелание воевать, подвергать себя риску. Они старались занять такие должности на базах спецназа, которые оградили бы их от непосредственного участия в боевых действиях или хотя бы снизили процент риска. Никто из опрошенных не признался в таких «грехах», о которых поведал офицер баракинского спецназа: «Обычно в ротах из 70 — 80 человек 5—6 солдат были «шлангами»1. Были и такие, что косили под больных, пили мочу «желтушников»2, чтобы заболеть и попасть в госпиталь». Солдат этого же батальона и через несколько лет после завершения своей службы не может скрыть свои негативные эмоции по отношению к тем, кто по «желтушному делу» засели в госпиталях, устроились там в рабочие команды для выздоравливающих, чтобы не возвращаться в свою часть и не воевать, пока мы ходили в горы». До 60% опрошенных военнослужащих спецназа заявили, что они не моут дать однозначный ответ о своем отношении к войне. На войне наряду с мобилизацией всех возможностей своего организма, умственных и физических способностей, с достижением «эмоционального пика» человек одновременно испытывает чувство тоски, дискомфорта, разочарования и подавленности. Младший офицер джелалабадского спецназа так резюмировал свои ощущения на войне: «Я не могу сказать только «нет» или «да». «Нет», так как война влечет за собой гибель друзей. «Да», так как, добившись цели, испытываешь чувство глубочайшего удовлетворения, что ты все-таки не зря сюда приехал». Один из спецназовцев асадабадского батальона более прозаично выразил свое отношение к войне: «Мне было скучно сидеть в ППД3. Я выходил на «войну», но, навоевавшись, чувствовал, что меня снова тянет на базу, подальше от гор. Нельзя же все время стрелять». Одним из наиболее сильных мотивов, который заставлял спецназовцев воевать, ненавидеть своего противника и жертвовать собственной жизнью, чтобы уничтожить его, было чувство мести за погибших сослуживцев. «Неудачи с нашей стороны действовали на меня угнетающе и раздражающе. Большие потери вызывали чувство ненависти к духам» — так ответил офицер спецназа на вопрос, почему он, осознав на завершающем этапе своей службы в Афганистане всю бессмысленность этой войны, тем не менее продолжал на операциях активно искать столкновений с моджахедами. Другой военнослужащий спецназа сказал следующее: «Мы переживали, когда теряли своих. Были слезы, ино­гда даже навзрыд. За убитых мстили жестоко». Один из опрошенных о чувстве мести вспоминал: «Гибель 12 парней из нашего батальона под Кандагаром осенью восемьдесят восьмого года вызвала у меня вначале депрессию, но потом я стал воевать еще злее». Такие понятия, как «интернационализм», «долг по оказанию помощи братскому народу Афганистана», для спецназовцев в огромной степени были лишь политической фразеологией, пустым звуком. Интернационалистами они себя не считали. Почти все опрошенные согласились с тем, что в Афганистане они выполняли не абстрактный интернациональный долг, а боевую задачу, поставленную командованием. Они считали себя профессионалами, делающими свое дело. Те, кто попадал в Афганистан с ложными представлениями о событиях в этой стране, — а такие представления формировала официальная советская пропаганда, — довольно быстро прозревали. Многие при опросе подчеркивали, что они не могут при всем желании совместить с понятием «интернационализма свое отрицательное отношение ко всем афганцам, будь то моджахеды, мирные или сторонники кабульских властей». Большинство опрошенных подтвердили, что свое участие в боевых действиях они осознавали не как показатель личных политических воззре­ний, а как выполнение воинского профессионального долга. Анкетирование военнослужащих спецназа выявило неожиданную и любопытную особенность, о которой достаточно недвусмысленно высказался один из солдат кандагарского батальона: «Честно говоря, я «духов» больше уважал, чем местных коммунистов. «Духи» не прятались за чужими спинами, как царандоевцы4 или «зеленые»5 за нашими. Они все-таки защищали свою страну и свои дома, да и воевали они лучше, чем наши союзники». Почти четверть опрошенных выразила аналогичные политические симпатии, оставаясь при этом непримиримыми врагами моджахедов. Рейнджеры спецназа не читали Ницше, который, говоря о войнах и воинах, сказал дословно следующее: «Вы должны гордиться своими врагами». Они и так достаточно трезво и объективно оценивали исламских партизан. «У них высокая боеспособность», «прирожденные воины», «противник вовсе не глуп» — вот характерные высказывания спецназовцев о своем противнике. Победами над таким противником можно было гордиться. Обычное соотношение потерь, когда на одного погибшего спецназовца приходилось 6—10 убитых моджахедов, свидетельствовало о высокой профессиональной выучке спецназа. Однако сами опрошенные подчеркивали, что они не совсем удовлетворены тем, как они сами и их подразделения действовали в Афганистане. Свою неудовлетворенность они объясняют теми ограничениями, которые, будучи спущенными сверху, мешали им эффективно воевать. «Если сравнивать Афганистан с Вьетнамом, то во Вьетнаме военные действия велись более грамотно и без скидок на гуманность, с использованием всех технических возможностей» — так высказался один из военнослужащих спецназа по данной теме. Его высказывание можно дополнить другим: «Американцы могли смело применять дефолианты, а мы боялись использовать газы, чтобы травануть «духов» в пещерах». Требования соблюдать законность и гуманность по отношению к местному населению воспринимались многими спецназовцами во время войны в Афганистане как вещь несовместимая с приказом «дать результат» и самим характером войны. Лишь 20% опрошенных, говоря о своем, на их взгляд, недостаточно высоком уровне ведения боевых действий, признали, что «наша подготовка была ниже, чем у «американских зеленых беретов», если, конечно, судить по кинофильмам и литературе». Противник у спецназа был серьезный. Во время войны в этой стране как советская печать, так и печать исламской вооруженной оппозиции обычно изображали своего противника в уничижительном виде, показывая его глупым, бездарным и несущим астрономические потери. Впрочем, потери значительно завышались и в оперативных сводках, предоставляемых командованию с мест. Действительность была иной. К 1984 — 1985 годам, то есть в период наибольшей концентрации частей спецназа в Афганистане, большую часть исламских партизан составляли настоящие профессионалы, давно уже жившие только войной. Офицер кандагарского батальона, который неоднократно отслеживал движения караванов в своей зоне ответственности, признал: «вначале я был очень удивлен, а потом привык к тому, что моджахеды выставляют дозоры и охранение, используют различные тактические приемы при проводке каравана, отлично маскируются и используют самые современные средства связи». Относясь уважительно к своему противнику, рейнджеры спецназа, однако, не испытывали перед ним страха и всегда морально были настроены только на победу. Несмотря на то что дух исламских партизан, защищавших свою страну, свой народ, был достаточно высок, спецназовцы по своему моральному состоянию намного превосходили противника. «Я не ощущал страха во время боя. Не было времени об этом думать», — сказал о чувстве страха военнослужащий газнийского батальона. Его сослуживец по батальону добавил, что «какое-то подобие страха наступало уже потом, после боя, на базе». Подавляющее большинство опрошенных заявило, что они старались не задумываться над перспективой быть убитым или раненым. Офицер шахджойского батальона высказался следующим образом о моральном состоянии своих подчиненных: «Все в какой-то степени боялись. Ничего не боится только Рэмбо. За редким исключением во время боев мы всегда морально превосходили «духов». Они боялись нас гораздо больше, поэтому мы обычно побеждали». Некоторые из опрошенных ответили, что об их моральном превосходстве свидетельствует тот факт, что они не издевались над трупами и над ранеными моджахедами. Отношение к попавшим в плен в частях спецназа было довольно гуманным. Как правило, вначале для допросов их содержали на гауптвахте базы, а затем передавали в ХАД. Спецназовцам для самоутверждения и преодоления боязни перед противником не нужно было раззадоривать себя издевательствами и пытками пленных или глумлением над трупами моджахедов, как это проделывали исламские партизаны со своими противниками. По их верованиям вид изувеченного «кафера» с выколотыми глазами и отрубленными половыми органами придаст моральные силы «воину ислама», повысит его дух, вселит в него чувство уверенности и непобедимости. Расчленение трупа для моджахедов имело и религиозный смысл. Они верили, что в день Страшного суда душа не сможет обрести тело, которое разорвано на части. Отношение к мертвым и пленным прекрасно иллюстрирует, на чьей стороне было моральное превосходство. По признаниям спецназовцев, они не стремились брать в плен моджахедов, так как с ними было много «возни и мороки», тем более что пленные за редким исключением всегда давали дезинформацию. Однако в плен попадало немалое количество моджахедов, чего нельзя сказать о спецназовцах. За исключением рядового Янковского, попавшего в плен по собственной рассеянности летом 1987 года и затем обмененного на пленных моджахедов, военнослужащие спецназа в плен не сдавались никогда, предпочитая умереть. Кроме того, сами моджахеды стремились добить раненого советского военнослужащего, если тот оказывал сопротивление. Другим фактором, определяющим моральное превосходство спецназовцев, являлось чувство своей избранности, ощущение престижа службы в элитных частях советской военной разведки. На вопрос: «Испытывали ли вы чувство гордости, превосходства, избранности, проходя службу в спецназе?» — все опрошенные ответили утвердительно. Они объясняли это чувство следующим образом: «Да, мы бы­ли избранными, так как спецназ — это самые боевые части армии, самые результативные и несущие самые незначительные потери»; «мы были самой боевой, ударной силой армии», «особый характер выполнения задач поднимал нас в моральном отношении на недосягаемую для остальных высоту». Спецназ, находясь в Афганистане, не рекламировал свои подвиги и победы перед другими. Однако, даже не зная и десятой доли «правды» о спецназе и его действиях, большинство военнослужащих других частей 40-й ар­мии испытывали к спецназу чувство уважения, понимая, что в силу многих причин спецназ намного превосходит их по своей результативности и эффективности. Именно престиж службы в спецназе, постоянное стремление поддержать на высоте «марку» рода войск, развитое чувство корпоративности благотворным образом сказывалось на моральном состоянии военнослужащих спецназа, их способности действовать уверенно в самых трудных условиях. Постоянное балансирование между жизнью и смертью давало спецназовцу лишь моральный стимул: он мог с полным правом носить тельняшку, спецназовскую робу и называться «бойцом спецназа». Материальные стимулы практически отсутствовали. Например, не было никакой разницы в оплате командира группы спецназа, почти ежедневно подставляющего свою голову под пули, и оплатой труда, например, начальника продовольственной службы мотострелковой части, а начальник оркестровой команды в любом полку или чиновник в погонах, выписывающий проездные документы в любом штабе, получали даже больше. Если офицеры спецназа имели все же скромное жалованье, составляющее для младших офицеров в 1985 году 270 чеков Внешпосылторга в месяц плюс небольшая сумма в рублях, начисляемая для них в Союзе, а для старших — 320 чеков, то солдаты воевали фактически даром. Самая высокая ставка военнослужащего срочной службы достигала та­кой «астрономической» суммы, как 18 чеков в месяц! Любое гражданское, вольнонаемное лицо в составе 40-й армии, носу не казавшее с базы, кроме поездок в афганские торговые лавки, получало в десять раз больше самого смелого и отважного рядового спецназовца. Однако за все годы войны высшее руководство так и не удосужилось исправить эту вопиющую несправедливость. Единственной разумной акцией, на которую хватило сердобольных маршалов, стало установление нормированных денежных компенсаций за ранения, увечья и контузии. Для введения соответствующего документа в ранг закона потребовалось несколько лет войны в Афганистане. Зато после его появления оторванная нога или рука офицера стала оцениваться в 700 — 800 рублей, а солдата — в 3 — 4 раза меньше. Чеков в этом случае не платили. За доказанный документально факт контузии на рублевый счет офицера в Союзе начислялся один месячный оклад. И это считалось немалым прогрессом в оценке Министерством обороны ратного труда людей в военной форме. Жизнь человека для властей всегда стоила дешево. Ни один солдат в армиях цивилизованных стран, да и большинства развивающихся, не стал бы жертвовать собой, видя подобное отношение к себе. Ни один, кроме советского. Поэтому сравнение спецназовцев периода афганской войны с теми же «зелеными беретами» времен Вьетнама весьма сомнительно. Те, сознавая бессмысленность гибели в джунглях чужой страны, хоть знали, что их труд оплачивается по достоинству. Даже будучи искалеченным, американский рейнджер вернется на родину относительно состоятельным человеком. В стране Советов существовали иные правила. Зачем деньги, зачем комфорт человеку, вооруженному «самым передовым в мире политическим учением?» Итак, военнослужащие спецназа не считали себя интернационалистами. Они не были и наемниками, получающими за риск огромные деньги. Почему же в таком случае они выкладывались до конца, отвоевав до февраля 1989 года? Что заставляло их сражаться в этой войне, обреченной на неудачу? Ответы спецназовцев можно разбить на шесть групп. Почти все опрошенные в первую очередь в качестве фактора, заставившего их сражаться, назвали саму атмосферу войны. «В меня стреляли — я отвечал» — вот наиболее распространенный ответ. Многие назвали чувство морального удовлетворения от победы над противником. «Мы знали, что чем больше мы забьем караванов и уничтожим «духов», тем меньше наших погибнет здесь», — заявил офицер асадабадского батальона. Один из отвечавших дал такое объяснение: «Я не хотел прятаться за чужие спины. Мне бы совесть не позволила жить за счет других». Желание выглядеть стопроцентным рейнджером, чувство собственного достоинства, желание проверить себя в экстремальной ситуации заставляли многих военнослужащих лезть в пекло боя, не задумываясь о последствиях. Были ответы и иного содержания. Большинство опрошенных офицеров спецназа признавали, что свою дальнейшую карьеру, то есть поступление в академии, получение новых должностей и назначений они связывали с результатами службы в самом Афганистане. Одна треть военнослужащих срочной службы ответила, что в то время они «считали, что наше участие в этой войне зачтется нам на родине в положительном смысле. Будут какие-то льготы при поступлении в институт, устройстве на работу и так далее». Наряду с другими причинами некоторые называли и чувство опасения перед возможностью каких-то репрессивных мер по отношению к родственникам, если они будут уклоняться от ведения боевых действий. «Ведь во время Отечественной войны таких примеров было сколько угодно», — пояснил один из отвечавших. Кроме того, в ответах встречались и такие понятия, как: «обязательное выполнение приказа», «воинский долг», «месть за погибших и ненависть к моджахедам». Война — достаточно суровое испытание для человека. В любом случае мир — гораздо лучше войны. Казалось бы, что люди, испытавшие на себе всю тяжесть войны, должны однозначно ненавидеть ее. Однако ответы подавляющего большинства спецназовцев свидетельствуют об обратном — никто из них не сожалеет о годах, проведенных в Афганистане. Они не скучают по возможности пострелять по живым мишеням. Их ностальгия по войне связана с особым состоянием психики, имя которому — афганский синдром. Как правило, таких доверительных отношений, такого спаянного, дружного коллектива, как это было в Афганистане, дома бывшие спецназовцы лишены. При афганском синдроме даже отрицательные моменты: неустроенный быт, минимум развлечений во время досуга, скудное питание, постоянный риск, огромные физические и психологические нагрузки во время операций — не только перестают восприниматься как негативные, но и приобретают некую привлекательность, становясь одними из самых ярких переживаний и воспоминаний. По свидетельству большей части опрошенных рейнджеров, в первое время после возвращения из Афганистана они, немного отдохнув, но так и не привыкнув к мирной жизни, заявляли о своем желании вновь отправиться в Афганистан. Рапорта рядовых спецназовцев, находящихся в запасе, командование не рассматривало, однако офицерам подобная возможность предоставлялась. В отличие от ситуации в большинстве других частей 40-й армии в спецназе существовали более дружеские, доверительные отношения между солдатами и офицерами. Офицеры спецназа наравне со своими подчиненными несли все тяготы службы и подвергались точно такому же риску во время боевых операций. Они не прятались за спины солдат. В спецназе была невозможна ситуация, которая считалась обычной в других частях: во время пеших переходов по горам все снаряжение офицера, все его личные вещи за исключением оружия несли бойцы. В группах спецназа офицер не только нес сам весь свой груз, который весил порой 35 — 40 килограммов, но и брал на свои плечи что-нибудь дополнительное, если возникала необходимость. На операции офицер ел точно такой же паек, что и солдаты, спал в точно таких же условиях. Если подчитанные видели, что их командир обладает высокими профессиональными качествами, бережет людей, не заставляя их понапрасну лезть под пули, готов помочь солдату, то, как правило, в группах складывались очень дружеские отношения, что во многом способствовало выполнению боевых задач. Конечно, эти отношения мало напоминали то, что описывалось в лубочных журналистских опусах в «Красной Звезде», но в целом в группах спецназа офицер был гораздо ближе к солдатам, чем в остальных частях «ограниченного контингента». Подобный тип взаимоотношений устанавливался не вдруг. Если офицер сразу после училища приходил на должность командира группы, ему приходилось в течение нескольких месяцев зарабатывать авторитет среди подчиненных, многие из которых, прослужив в Афганистане более года, знали и умели больше, чем он. Иногда солдаты в таких ситуациях пытались навязать обращение на «ты», продемонстрировать свое превосходство. Офицеры тоже в свою очередь порой вели себя не по-джентльменски, воспитывая нерадивых, на их взгляд, подчиненных. Были случаи, когда офицер прибегал к такому аргументу, как кулак. Однако силовые приемы военных «педагогов» были скорее исключением, чем нормой. По-разному складывались отноше­ния между офицерами и солдатами в том, что касалось распределения трофеев. В одних группах принципиальный командир мог сложить найденные в разгромленном караване магнитофоны, фотоаппараты, часы в одну кучу и проутюжить ее броневиком; в других — офицер закрывал глаза на все случаи стяжательства и мародерства, получая от солдат свою долю... По свидетельству бывших солдат, в некоторых батальонах существовала своеобразная такса за то, чтобы попасть в первую партию увольняемых в запас. Командир роты получал в дар энное количество бутылок водки, и вопрос решался к обоюдному согласию. Дань в виде водки взималась не случайно. Существовал строго установленный «водочный этикет». Офицер, прибывший на базу из отпуска или для замены кого-нибудь из «старожилов», был обязан выставить водку, чтобы отпраздновать свое возвращение или войти в коллектив. При наступлении срока замены после двух лет службы в Афг­нистане этот же офицер устраивал «отходняк», на котором выпивалось просто сумасшедшее количество алкоголя. Обмывались и другие торжественные случаи. Однако на операции ни один офицер не позволил бы себе принять хотя бы каплю спиртного. Непростые отношения складывались между спецназовцами и их командованием, начиная с батальонного звена и выше. По мнению большинства рядовых солдат и офицеров, честно заработавших ордена, «штабные», не принимая непосредственного участия в боевых действиях, получали награды за их счет. Чрезвычайно раздражающе действовали на спецназовцев случаи некомпетентности, безграмотного командования со стороны старших начальников, особенно если в итоге погибали люди. Всеобщее негодование вызывали ситуации, когда начальство прилетало на вертолетах в район боевых действий, чтобы набрать для себя лучшее из трофейного имущества. Эти визиты, естественно, происходили после боя. Потребительское отношение старших начальников, которые требовали достать им уйму вещей, начиная с удобного импортного полевого обмундирования и кончая деньгами, превратилось в весьма распространенное явление. Почти все опрошенные рейнджеры приводили по нескольку примеров, иллюстрирующих эту неприглядную сторону войны. Отношения между людьми на базах были далеки от идеала. В батальонах сложился определенный кодекс поведения, некоторые проявления которого в повседневной жизни могли бы шокировать гражданского человека. Солдаты, проявлявшие на операции образцы взаимовыручки, самопожертвования и отваги, могли на базе довольно жестоко избить сослуживца, если тот, по их мнению, нарушил негласные правила кодекса. Чаще всего рукоприкладство, которое называлось «разборками», происходило после возвращения с операции. Например, во время пребывания в горах молодой солдат выпил из резинового резервуара всю воду, предназначенную для группы, или от усталости во время п­шего перехода не смог нести свой груз — «сдох», как говорилось в Афганистане, или заснул во время дежурства. Пока группа находилась вне базы, «работая» в горах, его никто не трогал, но стоило ей вернуться домой — провинившегося сурово наказывали. Нравы были жесткие — в духе окружающей обстановки. Однозначно жестоко карали за трусость, малодушие, доносительство. Однако в том, что касалось неуставных отношений в виде мордобоя или издевательств над личностью, спецназу было очень далеко до большинства других подразделений, находившихся в Афганистане. Это можно объяснить тем, что группы спецназа ввиду своей малочисленности были очень слаженными коллективами: антагонистические отношения между дюжиной людей — а именно столько человек обычно насчитывала одна группа — не позволили бы ей успешно действовать. Большая часть времени у спецназовцев проходила на операциях. На базе они находились гораздо меньше, чем в горах. В этот промежуток времени все старались выспаться, отдохнуть и приготовиться к очередному выходу. Самый большой процент неуставных отношений в 40-й армии приходился на тыловые части, которые соответственно находились в пунктах постоянной дислокации или выходили с них на небольшой промежуток времени. В группах спецназа дело дальше «разборок» по конкретным вопросам не шло. Чрезвычайно редко происходили столкновения на национальной, религиозной почве или из-за личных антипатий. Разница в различных сроках службы, которая определяет отношения между солдатами повсюду в вооруженных силах, также в подразделениях спецназа особой роли не играла. Жестокие нравы во многом зависе­ли от социального состава рядовых военнослужащих спецназа. Как показало анкетирование, до 85 — 90% рядовых и сержантов были выходцами из рабочих и крестьянских семей, многие воспитывались в распавшихся и неблагополучных семьях. Откуда тут взяться хорошему тону. При отборе в части спецназначения требовались хорошее физическое развитие, выносливость, быстрая реакция и в последнюю очередь — аттестат о среднем образовании... Однако как бы неудачно ни складывались отношения между солдатами в спецназе, каждый из них был в полной уверенности, что, если он будет ранен, его вынесут из-под огня в любом случае. Среди военнослужащих срочной службы, особенно среди выходцев из республик Средней Азии, существовала наркомания. Она не была так сильно развита, как в большинстве других частей «ограниченного контингента», где в остальных ротах и батареях употребляли наркотики до 90% рядовых. В спецназе наркомания в таких масштабах была невозможна. В маленьких группах командир мог сразу заметить наркомана и избавиться от него. Кроме того, лучшим средством естественного отбора оказались большие физические нагрузки на операциях. Здоровые оставались в спецназе, наркомановсплавляли в пехоту. В основном курили чаре — самый распространенный афганский наркотик. Он был недорог, прост в обращении, и достать его не представлялось сложным делом. Зачастую афганцы отдавали его советским военнослужащим бесплатно. При этом расходы афганцев, будь то торговец в дукане или мальчишка из соседнего кишлака, оплачивались моджахедами. Солдаты предпочитали курить чарс еще и потому, что водка стоила дорого, да и алкогольное опьянение сильнее бросалось в глаза, нежели наркотическое. Иные офицеры избирали довольно жестокую форму борьбы с заядлыми курильщиками чарса — отобранные сигареты с наркотиками тушили о запястье наркомана. На базах, в перерывах между операциями, спецназовцы в основном отсыпались. Выбор форм времяпровождения разнообразием не отличался: книга, телевизор с одной программой и спортгородок — вот и все развлечения. Если в батальон привозили художественный фильм, « его крутили по нескольку раз, чтобы все группы смогли посмотреть картину. Обычно это была «запиленная» копия старого фильма, склеенная в ста местах. Посещение базы артистами из Союза превращалось в грандиозное торжество. Сравниться с ним могли лишь спортивные праздники, которые время от времени проводились в батальонах. Спорту уделялось постоянное внимание. Особой любовью пользовались восточные единоборства и тяжелая атлетика. На спортгородках не только во время утренней зарядки, но и в свободное время можно было увидеть спецназовцев, «работавших» с нунчаками и ножами. Многие усиленно накачивали мускулы, поднимая гири и танковые траки. Обладание мощными бицепсами считалось признаком хорошего тона в среде спецназовцев. Питание на базах энтузиазма не вызывало. Но на операциях рейнджеры могли не только давиться сухим пайком, в котором были в основном консервы (впрочем, вполне приличного качества), но и полакомиться свежей бараниной или фруктами. «Революция все спишет», — говорили они, снимая шкуру с овцы, попавшейся им в руки. На самой базе рацион был весьма бедным. Макароны, каша, жиры, которые во время жары просто не лезли в глотку, — вот неизменные компонента питания. По мере того как шли дни после прибытия на базу транспортной колонны, качество и разнообразие продовольствия становилось все хуже и беднее. Перед приходом следующей колонны иногда случалось, как говорится в русской присказке, зубы класть на полку. И солдаты и офицеры однозначно не были удовлетворены снабжением. Особенно плохо кормили солдат. Именно поэтому на операции они при первом же удобном случае очищали сады аборигенов и умыкали у них баранов. Солдаты знали, что на базе их никто не накормит свежим мясом и помидорами. Главным удовольствием на базе считался поход в баню, хотя внешне банные постройки имели самый непритязательный вид. Чаще всего это были землянки, состоящие из нескольких помещений с небольшими подслеповатыми оконцами. Ненамного выгоднее смотрелись и другие постройки базы. Десяток модулей, деревянные будки туалетов и рукомойников, несколько сборных железных конструкций под складские нужды, автопарк и вертолетная площадка — все за двойным рядом колючей проволоки. Картину завершали минные поля, со всех сторон окружавшие базу, и невысокий земляной ров с позициями для стрелков по всему ее периметру. Несмотря на спартанские условия жизни, спецназовцы быстро привыкали к своему «дому» и, возвращаясь с боевых действий, неизменно громко орали «ура», когда бронемашины въезжали на КПП базы. Они проезжали мимо самодельных обелисков и памятных знаков в честь погибших сослуживцев. Их строили прочно. Ведь никто не знал, как долго продлится эта война, как долго им предстоит еще нести службу в Афганистане. На базах успело смениться по 2 — 3 состава батальонов спецназа, и новые люди приходили на уже обжитые места. База воспринималась как кусочек родной территории во враждебном окружении. Ведь это было единственное место, где они могли не думать об опасности, расслабиться, отложить в сторону оружие. На базах их ждали друзья и письма из дома. Жизнь на базе спецназа не отнесешь к приятному времяпровождению, но многие бывшие спецназовцы с ностальгией вспоминают свою службу в Афганистане, уносясь мысленно в былые времена. ПОСЛЕСЛОВИЕ Опыт боевых действий в Афганиста не убедительно показал, что в советских вооруженных силах накануне вторжения в эту страну не существовало подразделений, предназначенных исключительно для ведения антипартизанской войны. Это лишний раз доказывает, что при планировании операции по вводу войск Генштаб сделал довольно поверхностный прогноз дальнейшего развития событий в Афганистане. По всей видимости, вооруженная оппозиция в лице моджахедов не воспринималась в качестве серьезного противника. По воспоминаниям военного советника А. Катинаса, маршал С. Соколов накануне свержения Амина так охарактеризовал моджахедов: «Что могут сделать эти мужики в широких штанах против такой силы! (Советской Армии. — Авт.)». Подобное мнение было весьма распространено среди высшего руководства советских вооруженных сил. Только столкнувшись с мощью джихада, советское командование кардинально изменило свою первоначальную точку зрения. Функции специальных антипартизанских подразделений были возложены на спецназ, который изначально имел совершенно иное предназначение. Парадокс ситуации заключался еще и в том, что настольными книгами моджахедов были пособия, написанные на основе лекционных материалов и воспоминаний таких признанных мастеров партизанской войны, как Вершигора, Медведев и Федоров, прославившихся во время Второй мировой войны. В определенной мере спецназу на себе пришлось испытать богатый опыт отечественных партизан — творчески переработанный и приспособленный к азиатским условиям. Части спецназначения довольно быстро превратились в эффективную силу, которая противостояла моджахедам. Однако и спецназовцам, за спинами которых была целая армия, усиленная большим количеством авиации, не удалось нанести решительное поражение исламским партизанам. В Афганистане повторилась ситуация, в которую попадали в различное время наполеоновские войска в Испании, немецкие — в России и Югославии, американские — во Вьетнаме. Подавить партизанское движение, имеющее широкое признание и поддержку среди местного населения, практически невозможно. Операции, проведенные спецназом против моджахедов, достойны изучения в стенах военной академий. Однако следует помнить и главный урок афганской кампании — с народом воевать нельзя. К сожалению, урок этот стоил армии немалых жертв. В советском обществе того времени, когда шла война в Афганистане, за редчайшим исключением никто открыто не выступил против этой явно неправедной войны. После развала Советского Союза наряду с высшим военно-политическим руководством во всех мыслимых грехах обвинили и рядовых участников этой войны. На самом деле их главная вина заключалась в том, что именно они, а не другие были направлены служить в Афганистан. Такая ситуация не была исключением из правил. Америка тоже прошла путь от третирования тех, кто воевал во Вьетнаме, до возведения мемориальной стены со скорбным списком в более чем 58 тыс. фамилий американцев, погибших во вьетнамской войне. Наши соотечественники, отдавшие жизнь на земле Афганистана, честно выполняли свой воинский долг и остались верными присяге. Увы, их смерть не послужила предостережением обществу и политикам. Именно поэтому несколько лет спустя афганские события фактически повторились в Чечне. Сходство поражает. 1.«Шланг» — бездельник (арм. жарг.). 2. «Желтушник» — больной гепатитом. 3. ППД — пункт постоянной дислокации. 4.Царандоевец — сотрудник афганской прави­тельственной милиции. 5 «Зеленые» — кодовое обозначение афганских войск при радиопереговорах. По материалам журнала «Солдат удачи»   МУЖЧИНА ОБЯЗАН БЫТЬ ВОИНОМ Потому, что если он таковым не будет, его ждёт безчестие, а его дом и его родные попадут в оккупацию. Мысль эта не нова, но странным образом ошельмована гуманитариями в очках, которым в силу тщедушного сложения, нежного воспитания и религии потребления хочется верить в книжное непротивление злу насилием и в наличие специально обученных людей, обязанных «оградить», «пресечь», и «спасти» примерного налогоплательщика… Жаль, но иллюзорность безопасности становится очевидной лишь в эпицентре конфликта. И удивительным образом ответственность за жизнь ваших близких, безопасность вашей Родины, как и за ваше человеческое достоинство, ложатся именно на ваши, часто худые, не готовые к испытаниям плечи. Не надо тут же бежать в тренажёрные залы, не нужно носить с собой дедушкину киянку и бабушкин кинжал. Нужна самая малость - отождествить себя с понятием Мужчины, Воина – в самом благородном значении этих простых слов. И именно с этой минуты ваши жизнь и судьба сами найдут для вас и зал и киянку в руки. Именно с этой минуты «мужик с топором» уже не будет пугающим образом русского бунта. А станет символом гражданской позиции непримиримого борца за чистоту на улицах любимых городов, спокойствия в наших домах и нравственной чистоты, достижимой лишь в процессе эволюционной борьбы с немощами и нравственными глистами, живущими в наших Душах. Без перманентной борьбы за внутренний свет мы рискуем опуститься во мрак внешний, потому Бог не борется с сатаной, как Добро не борется со злом – слишком неравнозначны эти понятия, но уже тысячи лет зло борется с добром, которое вполне самодостаточно и полноценно, а вот тут добро просто обязано оказаться с кулаками! Дабы немощью телесной и духовной не опорочить самое имя своё! Всегда говорил и не перестану бубнить: «сильные люди - добрые люди!» В противном случае не сильны они, а лишь хотят таковыми казаться. Не кажитесь, не прячьтесь под маски и шкуры, будьте сильными. И вдруг вы поймёте, что научились прощать менее сильных, но не потому, что ничего иного вам не остаётся, а потому, что вы вдруг получили право на прощение слабых, глупых и ничтожных. «…Обрети дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи!». Это сказал Серафим Саровский. И добавить тут совершенно нечего, кроме того, что обретение этого духа возможно лишь в ежедневном Подвиге обретения Веры, обретения силы. И никому не поздно, и каждому будет дано по трудам его. И каждый однажды примет тот самый бой, для которого и родились мы мужчинами. Мы не ждём битвы, мы не ищем смерти и страданий, но мы сознаём, в каком несовершенном мире мы живём. Рождая в нём детей, мы берём на себя смелость утверждать, что готовы к тем испытаниям, которые готовит для нас СУДЬБА! А если вы не думали об этом, то какое право вы имеете называться отцом?! Наши старики, наши жёны и дети, прежде всего, нуждаются в отце семейства, который, кроме денег, просто обязан принести в дом спокойствие и надёжность, который воспитывает не витиеватыми нотациями, а ежедневными поступками, достойными уважения. Не опасайтесь «мужика с топором»! Он заслонит вас спиной, даже если вы видите его впервые, потому что он борется не именно за вас, а за свои идеалы, за которые готов умереть, если так будет угодно Небесам… Иного пути нет. Иное от лукавого и не для нас. А.Кочергин Мастер боевых искусств   А.КРАВЧЕНКО Сербия 3-Й РУССКИЙ ДОБРОВОЛЬЧЕСКИЙ ОТРЯД В САРАЕВЕ В начале лета 1993 года армии враждующих сторон в Боснии замерли в короткой передышке. Неопределенность положения порождала самые противоречивые слухи и, с одной стороны, давала зыбкую надежду на скорый мир, а, с другой - обещала затяжную изнурительную войну. Равновесие склонила на свою сторону все-таки война. Но передышка не прошла без последствий. Войско Республики Сербской (ВРС) постепенно избавлялось от многочисленных и дорогостоящих добровольческих отрядов из Сербии, Черногории и России. Эти отряды были эффективны в начале войны, но при переходе к позиционным действиям республика не могла больше содержать их. Ранее организованные отряды распадались, а добровольцы расходились кто куда. Русских добровольцев в Боснии осталось не много. Поодиночке, по двое они вливались в регулярные части ВРС. Некоторые объединялись в малочисленные самостоятельные отряды, такие, как "Отряд Александрова" или "Отдельная Озренская бригада". Но эти отряды также быстро распадались. 2-й Русский Добровольческий отряд (РДО) - единственный из оставшихся организованных отрядов, не прельщал одиноких добровольцев, несмотря на хорошие условия своего существования. Он был замкнут и тоже немногочисленен. Казалось, что ни у кого уже нет ни сил, ни средств, ни авторитета, чтобы как-то объединить добровольцев и сформировать новый отряд. Судьба распорядилась так, что молодой доброволец по имени Олег стал центральной фигурой, привлекшей добровольцев, составивших впоследствии 3-й РДО. Он отнюдь не обладал ни средствами, ни значительным авторитетом, но, представляется, избрал наиболее правильную тактику. Пока добровольцы скитались по Боснии в поисках "хорошего" отряда, Олег отправился прямо к лидеру Сербской Радикальной "Странки" (партии) Воиславу Шешелю и получил от него направление и рекомендации для вступления в Новосараевский Четнический отряд. Олег имел опыт войны в Закавказье, но в Боснии был недавно, хотя уже успел по-лучить ранение. Прибыв в Сараево, он стал первым четником из русских добровольцев.* ( * Следует различать "четников" от обычных сербских солдат, хотя для мусульман и хорватов это звание - общее для обозначения всех сербов. В узком понимании этого слова, "четниками" называли себя исключительно местные и приезжие добровольцы, придерживающиеся монархических или "патриотических-великосербских" убеждений. Как правило, "четники" имели своих командиров (являвшихся одновременно офицерами ВРС), свою систему званий, и объединение в отдельные отряды). В Сараеве к тому времени уже существовал русский отряд - так называемая "Отдельная Озренская бригада", состоявшая... из пятерых человек. Но если 2-й РДО отпугивал своей закрытостью, то последняя "бригада" была слишком уж "открытой", отличаясь широкой вольностью нравов. Разумеется, Олег, не прельстившийся "казачьей вольницей", царившей на Озренской улице (по названию которой и именовалась "бригада"), как ему и было предписано, отправился на Еврейское "Гробле" (кладбище), где ра-полагался штаб Новосараевского Четнического от-ряда. Летом Сараево поистине прекрасно, особенно в предвечерние часы. Пьянящий теплый воздух, напоенный запахом роз, наполняет долину реки Миляцки. Вдоль берегов этой речки, разделяющей центр города на две части, вздымаются пологие холмы. На склоне одного из них, в юго-восточной части города, находится Еврейское Гробле - старый квартал, населенный некогда испанскими евреями. Еврейское Гробле во время III Балканской войны - это особый мир - реальное воплощение старинной жизни босанских гайдуков; мир, где высокие идеалы соседствуют с пошлым меркантилизмом, а честь - с предательством. Заблудиться на Еврейском Гробле очень просто. Бесконечные переулки, тупички, спуски и подъемы опутывают множество двух- и трехэтажных домов, многие из которых пустуют. В одном из таких домов, стоящем почти на вершине холма, расположился штаб новых четников. Снаружи этот дом ничем не отличается от соседних зданий. Лишь над кровлей дерзко вьется черное знамя с изображением человеческого черепа и надписью: "С верою в Бога - Свобода или Смерть!". С верою в Бога, за свободу сербов здесь боролся воевода (официальный четнический чин) Славко Алексич - командир третьей роты второго батальона 1-й Сараевской пехотной бригады ВРС. Такова была его официальная должность. Но на самом деле воевода Алексич командовал Новосараевским Четническим отрядом и являлся лидером четников Сараева и Романии. С. Алексич - фигура противоречивая. В начале войны он с горстью сподвижников отстоял Гырбовицу - большой сербский район Сараева. Он бесстрашно отбивал атаки мусульманских фанатиков на Еврейском Гробле и лично водил в бой своих четников. В конце же войны Славко окружил себя откровенными подлецами и негодяями, из-за чего многие вынуждены были уйти из его отряда. Но летом 1993 года сила и авторитет воеводы были как никогда высоки - ведь в отряде появились и иностранные добровольцы. Один американец сербского происхождения - четник Зак, а другой - русский казак Олег, также решивший стать четником. И это было только начало: через полгода иностранцев в отряде Алексича стало больше, чем сербов. Олег попал к четникам в период затишья, когда война, по словам одного из добровольцев, более походила на "курорт". Первый русский быстро приобрел уважение и любовь братьев-сербов. Он не разочаровал их трусостью или непристойным поведением. Его жизнь в отряде первое время была поистине "райской". Служба не тяжелая и эпизодическая; всеобщая любовь и забота; хорошее питание и в довершение всех благ - ласковое югославское сол-нце... Но вскоре первый русский в отряде стал уже не единственным. На Еврейское Гробле прибыли Валерий Гаврилин и Борис Науменко. Вот как первый из них описывал свое прибытие в Сараево: "Услышал, что в Сараеве есть русский, ну и решили с Борисом поехать посмотреть. Думал, какой-нибудь толковый русский, а оказался Олег. Хотел сразу же вер-нуться в Беляну, но уже поздно было, да и есть хотелось. Поев фасоли, я разомлел, разленился и решил все-таки остаться". Таким образом, "вечный доброволец" (как его называли по аналогии с "вечным жидом") Валерий Гаврилин, дружески иронизируя по поводу Олега, считал, что 3-й РДО возник по "гастрономическим" причинам. Как бы там ни было, но именно в таком составе русские добровольцы вместе с четниками отправились в первое крупное боевое дело - освобождение города Тырново, что в тридцати километрах юго-западнее Сараева. Они и не предполагали, что принимают участие в крупнейшей операции ВРС по полному окружению Горажды и Сараева. И даже не догадывались, что раньше, еще в марте и мае 1993 года, уже участвовали в начальной фазе этой операции на другом участке фронта - под Вышеградом. При подходе к Тырнову Олег был тяжело ранен в спину. Это было уже второе (но далеко не последнее) ранение, полученное им в Боснии. Его отправили в госпиталь, а Борис с Валерием благополучно вернулись в Сараево после освобождения Тырнова и захвата горного массива Игман. В августе число русских добровольцев в отряде пополнил Александр Шкрабов, которого Валерий "сагитировал" в Белграде. Бывший морской пограничник, мичман А. Шкрабов нелегально пересек две границы и стал четвертым русским на Еврейском Гробле. После Игманско-Тырновской операции сербская армия отдыхала. Отдыхали и четники. Русские отдыхали активно: учились стрелять тромблонами (ружейными гранатами), так что впоследствии Шкрабов стал одним из лучших "тромблонистов" среди четников. Нередко устраивались и застолья. Тем временем, 2-й РДО, уже давно переживавший кризис, потихоньку распадался. Его база находилась в пятидесяти километрах от Сараева, откуда добровольцы постепенно перебирались к четникам. Воевода Алексич принимал их с радостью, хотя и не имел достаточного количества оружия и обмундирования. Не смущало Славко и негативное отноше-ние некоторых генералов ВРС к иностранным добровольцам. Так к октябрю 1993 года на Еврейском Гробле собралось уже больше десятка русских добровольцев. Там были и "старики", прибывшие в Боснию в 1992 году - такие, как Валерий Быков и Валерий Гаврилин; и только что прибывшие - как Александр Селиверстов по прозвищу "Очкарик". Среди последних был и автор этих строк. Были добровольцы из 2-го РДО, 2-го Объединенного РДО, "Отряда Александрова", "Отдельной Озренской бригады", казаки из Краины. Приходили к четникам и те, кто долгое время в одиночку воевал в составе сербских отрядов. Кроме того, к русским присоединились болгары Мартын и Иван. Несмотря на значительное число русских добровольцев, поначалу создать самостоятельный отряд не удалось. Многие вообще сомневались в возможности дальнейшего пребывания у Алексича, материальная база отряда которого была очень слабой. Не хватало оружия; обмундирование совсем не выдавалось; чем дальше, тем хуже становилось питание; с перебоями выдавались сигареты. О денежном довольствии не стоит и говорить - денег не видали по полгода, да и на те "миллионы" и "миллиарды", что все-таки иногда перепадали добровольцам, можно было купить разве что бутылку-другую пива. Все это так разительно отличалось от условий Вышеграда и Прачи (последней базы 2-го РДО), что вызывало у многих недовольство. Единственным плюсом в Сараеве было то, что там имелось множество свободных квартир и домов, и добровольцы имели возможность занимать не только отдельные комнаты, но даже квартиры. Октябрь и ноябрь 1993 года в Сараеве продолжалась вялая позиционная война. Крупные (по местным масштабам) бои были редкостью. Боевые столкновения регулярно происходили лишь на Еврейском Гробле и прилегающем к нему Дебело Брдо (Толстой Горе), а также вдоль проходившей там дороги Луковица - Пале. Эти районы были ключевыми узлами обороны Сербского Сараева и желанными целями мусульман. Небольшой район Гробле нависал сверху над центром Сараева, что давало возможность контролировать движение в городе. Кроме того, Гробле прикрывало единственную доро¬гу, связующую южную часть Сербского Сараева с Республикой Сербской. Теряя Еврейское Гробле, сербы автоматически теряли Гырбовицу - самый большой район города из всех, которые были им подконтрольны. Мусульмане, находившиеся на другой, равнинной части Еврейского Гробле, устраивали множество разведок боем, чтобы нащупать слабые места сербской обороны. Со своей части Дебело Брдо они вели по сербским районам снайперский и минометный огонь. По признанию многих сербских солдат, Еврейское Гробле, наряду с Озренской улицей на Гырбовице, было самым тяжелым участком фронта не только в Сараеве, но и во всей Боснии. Попав в тень высотных серых домов Гырбовицы и запутанный лабиринт улиц Еврейского Гробле, не сразу возможно оценить по достоинству всю важность последнего района для обороны Сербского Сараева. Но, когда такое понимание со временем приходит, остается только дивиться слабости сербской оборонительной линии. Жидкая линия "бункеров", хаотично сооруженных из кирпичей и досок - вот что представляла собой сербская оборона! Но винить в этом никого нельзя: людей у сербов катастрофически не хватало. Окопные солдаты, помимо боевого дежурства, должны были как-то добывать пропитание для своих семей. А "штурмовые" части, в которых состояли и русские, командование сохраняло в резерве. Инженерных подразделений у сербов совсем не было: трактора и землеройные машины заменяли лом, кирка и лопата... В такой ситуации сербы выбрали тактику активной обороны. Ночные рейды, снайперские дуэли, диверсии под носом у мусульманских часовых держали в постоянном страхе сильный 1-й корпус противника. В 1993 и начале 1994 годах мы были одними из участников этой опасной боевой работы. Вспоминаются действия группы во главе с Арканом - сербом из роты Алексича, которая ползком, сантиметр за сантиметром, преодолела нейтральную полосу и заложила ящик с тротилом в основание мусульманского бункера. Взрывом бункер был унич-тожен вместе со всеми, находившимися в нем, солдатами. Не забыть и поистине ювелирной работы Саши Шкрабова. Несколько ночей он "вычислял" снайпера-"ночника" и, наконец, метким выстрелом уничтожил его. Этот случай сильно укрепил авторитет Саши среди русских и сербов. В кратких словах трудно оценить результаты такой "активной обороны" русских на Гробле. Как пример, приведем свидетельство Расима Делича - начальника Главного Штаба мусульманской армии, высказанное им в феврале 1994 года, когда в Сараево вводился российский батальон войск ООН. Корреспондент спросил тогда генерала, доверяет ли он русским? - Как я могу доверять им, - прозвучал ответ, - когда их собратья на Еврейском Гробле уничтожили больше наших солдат, чем вся четническая артиллерия? Рост числа русских добровольцев и усиление боевых действий все сильнее заставляли нас задуматься о создании своего отряда. Для решения важных вопросов среди бойцов добровольческих отрядов была широко распространена практика общих собраний. Весной и летом 1993 года подобные акты "военной демократии" выдвинули двоих командиров 2-го РДО. Отсутствие "спонсоров" и удаленность от России привели к "древнеславянскому" образу разрешения общественных проблем. И вот, в ноябре 1993 года "добровольческое вече" открыло свое заседание в одном из домов Еврейского Гробле на Требевитской улице. В большой комнате, где ровным пламенем горела газовая печка (подарок "Газпрома"), добровольцы решали: быть ли отряду, и кто будет его командиром. Первое решили быстро: собрание "узаконило" самый факт существования отряда, как структурного подразделения Новосараевского Четнического отряда. Со вторым вопросом оказалось посложнее. На должность командира претендовали трое. (Кандидатура "вечного добровольца" Валеры Гаврилина не рассматривалась, как не серьезная.) Самые высокие шансы были у мичмана Шкрабова. Он пользовался авторитетом среди товарищей, хорошо показал себя в боях и умел ладить с сербами. Саше было тогда около сорока лет. Другим кандидатом в командиры был Олег. Он также обладал множеством достоинств, но, по мнению большинства, для командования отрядом был слишком молод. Третьим был Саша Селиверстов - "Очкарик" - личность во многом странная и таинственная. Внешний вид его и речи, вроде бы, были серьезными, однако, доверия не внушали. К тому же, многие добровольцы его недолюбливали. Нет нужды говорить о боевых успехах кандидатов: в плане личной храбрости все они были безупречны. В результате тайного голосования оказалось, что голоса разделились поровну между Олегом и Шкрабовым. Тогда от выборов вообще отказались, доложили Алексичу, который своим приказом командиром 3-го РДО назначил Шкрабова. Открылась новая страница русского Добровольческого движения на фронтах III Балканской войны. Однако история 3-го РДО чуть было не закончилась, не успев п-настоящему начаться. Почти сразу же после создания отряда добровольцы начали стихийно разъезжаться. Это ни в коей мере не было связано с созданием отряда или изменениями в боевой обстановке. Просто так совпало. Многие поехали домой в Россию и на Украину. Кое-кто отправился во Францию - в Иностранный легион или поехал по делам в Белград и Болгарию. На родину, в частности, уехали все болгары. К середине ноября 1993 года в отряде осталось всего лишь несколько человек, четверым из которых - Шкрабову, "Очкарику", казаку по прозвищу "Борода" (приехавшему в сентябре из Книнской Краины) и "Газде" (небольшого роста парню с тяжелым взглядом, прошедшим Приднестровье и Ка¬рабах) - как раз и довелось принять участие в боевой акции. "Газда" был единственным "стариком" из этого "квартета", известным также под кличкой "Хозяин"; он был во 2-м РДО с осени 1992 года. Именно этим ребятам предстояло самостоятельно принять и выиграть бой во время сербского наступления на Олово. После серьезных поражений, понесенных в Восточной Боснии, устремления мусульман были обращены в сторону хорватских анклавов центра страны. С августа по октябрь 1993 года мусульманский "каток" безжалостно проехал по городам хорватской Герцег-Боснии: Травнику, Фойнищам, Бусоваче, Новому Травнику и др. Во второй половине лета пять тысяч "борцов за веру" из состава Ш-го корпуса из Зеницы напали на город Вареш, который защищали пятьсот-шестьсот хорватских ополченцев. Не выдержав натиска неприятеля, хорваты бежали в Киселяк - небольшой городок, примыкающий к Илиджи - северо-западному району Сербского Сараева. Эта территория примечательна тем, что за полтора года войны там не велось никаких военных действий; не было и линии фронта. Сербские, мусульманские и хорватские села охранялись местными отрядами самообороны. В селе Бргуле, например, даже действовал рынок, где шла бойкая торговля между "непримиримыми" противниками. После падения Вареша и приближения мусульман к Илиджи с запада этот маленький уголок мирной жизни превратился в поле самой кровавой битвы III Балканской войны. В начале ноября 1993 года сербы приняли вызов противника и, объединившись в данном случае с хорватами, приступили к созданию группировки, нацеленной на город Олово. Перед этим танковый батальон резерва Главного Командования разгромил мусульманские войска в большом селе Черная Река, где и расположился штаб новой группировки. По приказу генерала Радко Младича четыре корпуса ВРС послали в район Олова свои "штурмовые" подразделения. Туда же прибыли и четники с Еврейского Гробле, а с ними, разумеется, и русские. В первые дни операция развивалась вяло. Во многих местах противники не соприкасались и даже не стремились к тому. Ни у одной из сторон не было достаточно сил для решительных действий. Разведгруппы создавались на ходу из лучших бойцов. В объединенном батальоне Дринского и Сараевско-Романийского корпусов такой чести среди прочих удостоился и 3-й РДО. Вполне возможно, что Шкрабов, в соответствии со своим характером, сам напросился на такое назначение своего подразделения. Впрочем, разведывательные функции всегда являлись прерогативой Четнического отряда Алексича. После прибытия на место и отдыха в небольшом селе, по решению Шкрабова и заместителя воеводы Алексича - Папича, русские, не мешкая, отправились на разведку. Рано утром, взяв проводника, Шкрабов повел свой маленький отряд вперед. Чуть позже выступили небольшие группы поддержки, прикрывавшие русских с флангов. Ближе к полудню выступили и остальные четники. Связь между группами поддерживалась с помощью мобильных раций. Небольшая стычка с мусульманами накануне и по-ледовавшее после нее затишье не внесли ясности в обстановку. Задачей четникам было поставлено: преодолеть ближайшие холмы, густо поросшие лесом, и захватить расположенные за ними села, которые прикрывали с севера дорогу на Олово. По свидетельству местных жите¬лей, мусульмане еще несколько дней назад строили там укрепления. Теперь же из сел не доносилось ни звука, что вызывало настороженность разведчиков. Передвигаясь лесом, ведомые проводником, русские за несколько часов взошли на гребень холма, откуда открывалась панорама сел Верхний и Нижний Мачак. Села были большие и богатые, особенно Нижний Мачак, в центре которого высилась мечеть. - Плохая примета - брать села с мечетью, - сказал старый проводник, глядя на минарет. Чуть дальше от Нижнего Мачака виднелись красные крыши еще двух сел поменьше. Везде было совсем тихо; не видно ни людей, ни животных. В то же время отсутствовали и следы запустения. Вероятно, мусульмане ушли отсюда совсем недавно, а может быть, они затаились в лесу, готовя сербам засаду. Опасность была велика, но искушение достижения быстрой и легкой победы превозобладало. Шкрабов решился спуститься в села, чтобы занять выгодную позицию над Оловской дорогой. Риск такого решения был оправдан: если бы русские стали дожидаться четников, наступил бы вечер, когда максимальным успехом стало бы занятие Верхнего Мачака. В этом случае наступающие теряли сутки, давая мусульманам возможность опомниться и перегруппироваться. Оставив проводника дожидаться сербов, четверо русских вышли из леса и начали спускаться к домам. Шли, не торопясь, вдоль сливового сада. Так же спокойно вошли в первое село, присели у стены отдохнуть. Саша по рации доложил Папичу о результатах продвижения и повел отряд дальше - в Нижний Мачак, откуда увидели продвижение вдалеке основной группы: сербы постепенно догоняли разведку. Уже в сумерках русские вышли к дороге на Олово. Через день, продолжая разведку, Шкрабов столкнулся с мусульманским патрулем и уничтожил двоих солдат противника. Ни четники, ни русские не придали этой операции большого значения. Слишком уж этот поход напоминал прогулку. Сербское же командование, сидевшее на Черной Реке, несколько дней ничего не могло понять. Генерал Гверо - заместитель Младича и командующий группировкой, был в недоумении. Территорию, на взятие которой отводилась неделя и силы двух батальонов, захватили за один день четверо русских! Слухи о такой "сногсшибательной победе" разошлись по всей республике, обрастая невероятными подробностями. Так русские четники в одночасье стали знаменитыми... В той операции были ранены "Очкарик" и Александр П. Было уничтожено несколько неприятельских бойцов, в том числе и командир специального подразделения, сраженный "Очкариком" из снайперской винтовки. Поход под Олово стал "боевым крещением" 3-го РДО. Оттуда, из лесов Центральной Боснии, начался его боевой путь, отмеченный как многими успехами, так и досадными поражениями. Случилось так, что в этих же Оловских лесах, ровно через год, осенью 1994 года 3-й РДО прекратил свое существование. Но это было потом; а тогда впереди был еще год войны, в которой 3-му РДО довелось вписать новые страницы в историю боевой деятельности русских добровольцев в Боснии. Журнал «Наши Вести»