РАСКОЛОТОЕ НЕБО
Авиация генерала Власова

Автор Михаил Антилевский

 Весной 1945г., за несколько недель до конца воины, над Германией и Чехословакией шли ожесточенные воздушные бон. В эфире звучал треск пушечно-пулеметных очередей, отрывистые команды, проклятия летчиков и стоны раненых, сопровождавшие поединки в воздухе. Но в отдельные дни русская речь слышалась с обеих сторон - в небе над центром Европы в яростных схватках не на жизнь, а на смерть сошлись русские...

Власовцы - под этим именем известны они у нас. В последнее время появился ряд публикаций, касающихся истории Русской Освободительной Армии (РОА) и затрагивающих, преимущественно, участь ее пехотных и казачьих формирований, но об авиации РОА и самом ее существовании в отечественной прессе не встречалось и упоминания. Ничего не было известно о ее летчиках, путях и судьбах, приведших их на сторону противника.

В результате неудач первых месяцев войны в немецком плену оказалось огромное число советских солдат и офицеров. Уже к концу 1941 г . число пленных составило 3.800.000 человек. В последующие годы к ним прибавились еще 1.440.000. Их ожидала незавидная доля: издевательства, голод и холод концентрационных лагерей только за первую военную зиму погубили десятки тысяч пленных. Участь остальных, помимо лишений и физических страданий, усугубляли оглушенность неудачами на фронте, проявившиеся просчеты командования Красной Армии, успехи немецких войск, казавшиеся в плену особенно впечатляющими. Свою роль играл и нажим геббельсовской пропаганды, не устававшей напоминать пленным о коснувшихся многих сталинских репрессиях, просчетах политического и армейского руководства, превознося преимущества жизни в Европе, которые и не представлялись дома.

Сложившаяся в Красной Армии атмосфера не лучшим образом сказалась на моральной стойкости бойцов и офицеров. Неутомимая деятельность карательных органов накануне войны лишила армию руководства, а выбитые командные кадры заменялись зачастую далеко не лучшими представителями армейской среды. Наравне с НКВД выступали политорганы, с 1938 г . руководимые начальником Главного Политуправления РККА Львом Мехлисом, который, как вспоминал Герой Советского Союза В.Карпов, " произвел буквально опустошение в округах, частях, дай в центральном аппарате Наркомата Обороны... Он создал в Красной Армии обстановку сплошного недоверия, превратив политработников в "фискалов"". Тут уже было не до боевой подготовки: достаточно вспомнить запрет на высший пилотаж, отданный наркомом обороны Тимошенко. Приказ, продиктованный "необходимостью снижения аварийности", разом на несколько месяцев поставил крест на поддержании классности летчиков и освоении боевого опыта, особенно истребителями, остро нуждавшимися в этом с переходом на новую технику.

Солдат и командиров, принявших на себя удар немецкой армии, которая превосходила РККА и в уровне подготовки, и в качестве техники, ожидали суровые испытания. Но самый тяжелый удар обрушился на тех, кто волею судеб попал в плен, притом удар со стороны своих. Уже в начале 1942 г . Мехлисом был пущен в ход лозунг: "У нас нет пленных, есть только предатели". От миллионов людей, разом заклейменных тавром презрения, отвернулась Родина. Брошенные страной и руководством оказались перед мучительным выбором.

К этому времени ряд высокопоставленных немецких военных осознал, что извращенная расовая политика гитлеризма на Востоке дает, по сути, обратные результаты, поднимая народ на сопротивление захватчикам. Свою роль в осознании реалий сыграли нараставшие трудности на фронте, сменившие эйфорию первых месяцев войны. Все сильнее ощущавшийся недостаток собственных резервов побудил командование вермахта обратить внимание на источник, уже использовавшийся промышленностью - привлечь массы военнопленных и жителей оккупированных территорий, резонно рассчитывая на их сломленность и безысходность положения.

Перешедшие на сторону врага по тем или иным причинам были всегда и во всех армиях. Всегда и всюду их сопровождали презрение и неприязнь, но ни одна страна и никакое правительство своими действиями не поощряли людей, волею обстоятельств оказавшихся в руках противника, к измене. За загодя объявленным "предателем" захлопывались двери, и он оказывался под двойным гнетом лагерных мучений и нажимом немецких агитаторов, объяснявших, что ждет его дома. Не у всех доставало сил противиться таким предложениям, выбирая голодную смерть в лагере или службу в рядах противника, к тому же казавшегося непобедимым. Правду писал Алесь Адамович, не понаслышке знавший войну и оккупацию - "Каждый был волен только умереть, это было в его власти. Но если он хотел жить - он не принадлежал себе".

Из числа пленных и дезертиров стали набирать поначалу небольшие подразделения, исполнявшие вспомогательную и полицейскую службу во втором эшелоне вермахта. Хотя эти части формировались вопреки официальной политике ведомства Розенберга и без ведома высшего командования, уже к маю 1943 г . число служащих в таких отрядах достигло 600 тысяч человек. Люди попадали в них разными путями: спасаясь от голодной смерти, становясь жертвами безволия и провокаций, в результате обыденного желания обстроиться в изменившейся обстановке, но встречались и идейные противники советской власти или, напротив, надеявшиеся при первой возможности с оружием в руках пробиться к своим. Такое количество людей, по своей или чужой воле оказавшихся на стороне Германии, давало основания для предложений о формировании из них отдельной структуры. В идеях такого рода недостатка не было, но лишь после поражений под Сталинградом и Курском и начавшегося отката немецкой армии на запад к ним стали относиться всерьез.

14 ноября 1944 г . на базе эмигрантских кругов и антисталински настроенных пленных в оккупированной Праге, на территории тогдашнего протектората Чехии и Моравии, был учрежден Комитет Освобождения народов России (КОНР), широко декларированный как "потенциальное русское правительство". Его "самостоятельность" должна была стать приманкой для находившихся в лагерях пленных. Во главу КОНР выдвинули генерал-лейтенанта Андрея Андреевича Власова, оказавшегося в плену летом 1942 г . после трагически неудачной операции на Волховском фронте. Бывший командующий 2-й ударной армией занял этот пост вопреки пожеланиям нацистского руководства рейха, предлагавшего других кандидатов, но командование вермахта настояло на своем, поскольку делало ставку на известного в войсках военачальника. Напомним, что в предвоенные годы и в период Московской битвы Власов был высоко оценен Г.К.Жуковым, имел звание Героя Советского Союза и считался весьма перспективным командармом, чей опыт широко пропагандировался в РККА. У немцев Власов возглавил Русскую Освободительную Армию, для которой началась вербовка солдат и офицеров среди военнопленных и угнанных на работу в Германию.

Умело организованная агитация по лагерям, привлекавшая людей лозунгами учреждения нового российского правительства на "освобожденной от большевиков земле", доведенность до крайности узников, искавших спасения под знаменами РОА, и недовольство царившими в СССР порядками дали свои результаты. Из согласившихся служить на стороне противника были сформированы 1 -я пехотная дивизия РОА (в немецких реестрах числившаяся 600 lnfaterie Division - russ.), возглавленная прежним командиром 59-й стрелковой бригады Красной Армии генерал-майором Сергеем Кузьмичом Буняченко, 2-я (50 Infanterie Ddivision - russ. ) дивизии, а также Казачий корпус (XV Kozakenkavalerie Korps), которым командовал генерал Гельмут фон Паннвитц. Кроме того, появилось значительное число небольших подразделений в составе германской армии.

В лагерях оказалось и большое количество летчиков. Только за первый день войны в воздушных боях были сбиты не менее 300 советских самолетов, а к концу года тяжело складывавшаяся обстановка во фронтовом небе привела к потере в воздушных боях почти 18.000 боевых машин!! Такое развитие событий разительно отличалось от громогласной предвоенной трескотни о "спокойствии наших границ" и насаждавшегося Главпуром "чувства превосходства по отношению к противнику". Горькие открытия оказались неожиданными и деморализовали многих. Внезапно оказавшись в руках противника, вчерашние воздушные бойцы не могли не отдать должного качеству техники противника, его отточенному боевому опыту, тактике и профессионализму пилотов Люфтваффе. Масла в огонь подливало состояние собственных ВВС, где продолжалось привычными методами начатое перед войной "выжигание скверны".

И без того тяжелую атмосферу отягощали грозные приказы и распоряжения, грозившие карами "трусам", "сплетникам" и "пораженцам". Разыгрывались случаи, способные подорвать веру в себя даже у умелого летчика. Капитан Тит Покровский, начинавший войну командиром эскадрильи 136-го сбап на Як-2, за три первых месяца боев был сбит и садился на вынужденную девять(!!) раз и пошел под трибунал за сказанную с болью фразу: "О чем они там думают - сколько можно летать на этих гробах!". Летчик, имевший четыре Ордена Красного Знамени, был приговорен к расстрелу и лишь благодаря спешно доставленному самолетом в Москву письму товарищей-летчиков их командира оставили в живых, в назидание разжаловав и переведя в штурмовой авиаполк. Обвиненному в трусости капитану Покровскому не суждено было умереть от "своей" пули - в одном из вылетов над Азовом его Ил-2 был сбит и упал в море...

Поплатиться можно было за неосторожное высказывание, "распространение слухов", неодобрительный отзыв о руководстве и, особенно, политорганах, занятых "воспитанием" личного состава. Из донесения комиссара 32-го гв. иап: "... и.о. комэска Герой Советского Союза Орехов не понимал той силы и значения, которое может оказать ему в выполнении боевого приказа партполитработа. Считает, что совещания, собрания, лекции, доклады являются пустым делом, пустой тратой времени...". "Оргвыводы" могли постичь всякого, невзирая на его реальную боевую работу: "несознательный" истребитель Орехов на тот момент имел больше всех побед в полку и был первым по числу боевых вылетов во всей дивизии!

Не менее крутыми иногда оказывались последствия аварии или ошибки летчика. Будущий командующий авиацией ПВО страны, инженер-капитан А.Л.Кадомцев получил десять лет лишения свободы за поврежденный при посадке Як-1. Самолет восстановили в течение полутора суток, а виновнику заменили срок отправкой в штрафбат, направив затем "смывать вину кровью" стрелком в 30-й бап.

Попавшего в плен летчика ожидало такое же как и других ошеломление от того, что ему дома заочно уже вынесен приговор: "имея на руках личное оружие, сдался в плен и этим изменил Родине", за что статья 58-1 предусматривала неизбежные двадцать пять лет заключения с последующей высылкой в отдаленные места. Это не было выдумкой власовских эмиссаров: знаменитый побег Михаила Девятаева из плена на захваченном Не111 Н-22 завершился "искуплением вины" пилотом и 11 спасенными им товарищами в лагере, теперь уже своем, советском. Впрочем, летчику зачли доставленную к своим секретную машину - носитель крылатых ракет R103, освободив досрочно, в чем немалое участие принял один из основателей советской ракетной программы и Главный конструктор ОКБ-1 С.П.Королев.

Результаты такой "воспитательной работы", нажим на пленных с двух сторон и искреннее недовольство части людей положением в родной стране, оканчивалось для объявленных вне закона согласием лишь формально признать свою участь и состоявшуюся "измену", перейдя на службу к противнику.

В августе 1942 г . в лагере Осиновка под Оршей группа пленных офицеров, искавших возможность вновь вернуться к летной работе, предложила сформировать из них отдельную авиачасть в составе Люфтваффе. Инициаторами стали майор Филатов, капитан Рипушинский и лейтенант В.П.Плющев. Такая группа под началом Филатова была образована, хотя доверить вчерашним противникам самолеты немцы не торопились, перепроверяя летчиков и проводя их общую переподготовку, а точнее доучивание, поскольку многие вчерашние сталинские соколы попали на фронт, а оттуда в немецкий плен имея всего по нескольку десятков летных часов, из них на боевых машинах порой не более десяти. К тому же, абсолютному большинству необходимо было освоить немецкий язык.

Первоначально теорию полетов, штурманское дело и матчасть в группе изучали 22 человека, в том числе девять летчиков, три штурмана и четыре стрелка-радиста. В это же время в составе 4-го и 6-го Воздушных флотов Люфтваффе были образованы группы техсостава из числа пленных добровольцев, обслуживавших самолеты.

Еще одним побудительным мотивом для германского командования стали советские летчики-перебежчики, перелетавшие на собственных машинах. Надо сказать, что проблема дезертирства в Красной Армии была достаточно острой всю войну (как видно, далеко не всех недовольных удалось отловить сетью карательных органов, хотя, возможно, их старания лишь множили ряды затаивших обиду и ненависть...). Набралось и некоторое число летчиков-дезертиров.

Подобные случаи перелетов имели место и в других странах, пилоты которых таким нетрадиционным способом разрешали конфликты со своим командованием и общественным строем. Другой причиной этих побегов, впрочем, носивших единичный характер, была работа разведок, шантажом и подкупом склонявших пилотов к угону машин.

С советской стороны, по германским источникам, только за 1943 г . перелетели к немцам 66 самолетов, еще 20 экипажей воспользовались возможностью побега в первые три месяца 1944 г . Проверить эти цифры по материалам отечественных архивов и дать им адекватную оценку вряд ли возможно: подобных признаний в них нет, ведь для командира части согласие с фактом дезертирства своего летчика означало бы обвинение в пособничестве или как минимум в попустительстве и крест на всей карьере. К тому же решившийся на перелет едва ли внешне выдавал свои намерения и попросту терялся в небе, отставая от группы и уходя на запад незамеченным, числясь затем в рапортах "пропавшим без вести" или "не вернувшимся из боя".

Впрочем, единичные свидетельства дезертирства летного состава все же сохранились, первое из которых относится уже к 22 июня 1941 г ., когда при бомбардировке Кенигсберга штурман предпочел выпрыгнуть с парашютом из своего СБ, но не возвращаться обратно.

Летом 1941 г . в 735-й бап один из экипажей на Су-2 не вернулся домой, взяв курс на запад. В результате разбирательства полк не получил гвардейское звание, хотя и был уже к нему представлен.

Подтверждением таких случаев, не остававшихся незамеченными контрразведкой, является раздел сталинского приказа №229 НКО СССР "Меры борьбы со скрытым дезертирством среди отдельных летчиков", выпущенный уже 19 августа 1941 г . Другим косвенным свидетельством служит значительное число советских самолетов, практически неповрежденными попадавшими в руки противника. Наибольшее их количество, естественно, было захвачено на аэродромах в 1941 г ., однако и в дальнейшем, в течение всей войны и даже при отступлении немцев число трофейных машин, в том числе и самых современных, оставалось заметным и позволяло Люфтваффе не только проводить испытания советской техники, знакомясь с ее боевыми качествами, но и использовать десятки вполне работоспособных "пленных" машин в своем строю. Последние случаи перелетов отмечались уже за считанные дни до конца войны (хотя и сомнительно, чтобы летчики тогда выбирали германские аэродромы; скорее всего, их целью становились нейтральные государства или базы союзников). Так, в апреле 1945 Пе-2 из состава 161-го гв. бап в воздухе покинул строй и, не отзываясь на окрики командира группы, скрылся в облаках. За летевшими на нем старшим лейтенантом Бацуновым и штурманом Кодь и раньше водились подозрения, а после столкновения накануне в полете с другим самолетом их и вовсе обвинили во вредительстве и трусости, так что вопрос об их судьбе был решен. Но экипаж, видимо, успел сделать выводы раньше...

Первым, кто обратил внимание и на вчерашних противников, стал обер-лейтенант Хольтерс (Holters) из штаба командования Люфтваффе "Восток". Познакомившись ближе с антисталински настроенными пленными, он предложил создать для пробы боевую летную часть из русских добровольцев и сумел привлечь к ее организации одну из наиболее видных фигур, перешедших на сторону немцев, - полковника авиации Виктора Ивановича Мальцева. Опытный летчик и командир, до того державшийся в тени, откликнулся на предложение вернуться к летному делу и вскоре выдвинулся на одну из главных ролей в будущей РОА.

Мальцев родился 25 апреля 1895 г . в бедной крестьянской семье Владимирской губернии. В 1918 г . он вступил в Красную Армию, а вскоре и в партию большевиков. Окончив после гражданской войны летное училище, в начале 30-х гг. Мальцев уже занимал пост начальника ВВС Сибирского военного округа, а в 1937 г . был назначен руководителем ГВФ по Средней Азии и Закавказью. "За выдающиеся успехи в области гражданского воздухоплавания" полковник Мальцев был представлен к ордену Ленина, но получить его не успел - в марте 1938 г . его смела очередная чистка и полтора года полковник провел в тюрьмах НКВД. Однако в тот раз ему повезло - при "ликвидации некоторых перегибов" после смещения Ежова его выпустили на свободу и даже выделили должность директора санатория Аэрофлота.

Но старания заплечных дел мастеров не прошли бесследно, сделав летчика непримиримым врагом Советской власти. После занятия немцами Крыма, Мальцев в форме полковника ВВС Красной Армии явился в комендатуру Ялты, объявив о своей готовности драться со сталинским режимом, но до поры был оставлен во "втором эшелоне", служа русским бургомистром города. С началом организации добровольческих частей он связался с их верхушкой и нашел понимание у генерала Власова, стремившегося не только любыми путями увеличить свою армию, но и создать вооруженные силы, оснащенные всеми видами боевой техники. Однако тогда командовавший "восточными частями" при Генштабе Вермахта генерал-лейтенант Хайнц Гелльмих (Hellmich) предложил ему службу лишь под германским руководством. Мальцев отказался, настаивая на самостоятельности русской армии под командованием русских офицеров. Вскоре такая возможность ему представилась: заинтересовавшийся своенравным полковником Хольтерс предложил ему возглавить штаб авиачасти из русских добровольцев и поручил заняться подбором кадров среди пленных.

Поначалу не очень-то веря в удачу, Мальцев взялся за дело и вскоре начал верить, что из этой небольшой группы ему удастся создать альтернативную русскую авиацию, тем более, что согласно полученному им приказу, "полковник Мальцев будет лично руководить подбором летного и технического состава группы и будет русским ее командиром в чине полковника авиации, с дисциплинарными правами немецкого... штаффельфюрера".

В октябре 1943 г . Мальцев объехал лагеря, агитируя пленных. В его обращении говорилось: "Я весь свой сознательный век был коммунистом, и не для того, чтобы носить партийный билет как дополнительную продовольственную карточку; я искренне и глубоко верил, что этим путем мы придем к счастливой жизни. Но вот прошли лучшие годы, побелела голова, а вместе с этим пришло и самое страшное - разочарование во всем, чему я верил и чему поклонялся. Оказались оплеванными лучшие идеалы. Но самым горьким было сознание того, что я всю жизнь являлся слепым орудием политических авантюр Сталина... Многие из вас помнят и знают меня по совместной работе. Так неужели же вы можете поверить, что я - изменник, германский наймит, шпион и все прочее?

Пусть тяжело было разочарование в своих лучших идеалах, пусть лучшая часть жизни пропала, но остаток дней я посвящу борьбе с палачами русского народа, за свободную, счастливую, великую Россию.".

Умения работать с людьми Мальцеву было не занимать, и перед оказавшимся в плену он представал настоящим спасителем. В письме жене Мальцев рассказывал о встрече с двумя летчиками, состоявшейся уже через пару дней после неудачного для них воздушного боя: "Все они глядят на меня, как на человека, который должен сказать им что-то вразумительное и дать окончательный ответ, что делать дальше. Ну, поговорили, подумали, и еще два сознательных врага Сталина появились в моем активе.". После посещения полковником только одного Лицманштадского лагеря для летчиков добровольцами записались почти 100 человек!

С октября 1943 г . отобранные по лагерям для военнопленных авиаторы начали собираться на базе в Сувалках. Там они проходили отбор по профессиональным и медицинским показателям, подвергаясь обязательной проверке, поскольку немцы не без оснований опасались, что значительная часть не очень надежных "волонтеров", презрев обещанные ужасы и положившись на знаменитое русское "авось" тут же махнет к своим на немецких самолетах.

Между тем уже к концу ноября авиагруппа была полностью укомплектована и после двухмесячного восстановления сил вызволенных из лагерей узников сочли готовыми к службе Третьему Рейху. В Морицфельде под Инстербургом из них сформировали "Авиагруппу Хольтерса", имевшую несколько подразделений по специальностям и располагавшую трофейными советскими самолетами. Технический состав, механики и шоферы учились вместе с немцами в Технической школе Люфтваффе на аэродроме Берлин-Темпелхоф. Отобранные для переподготовки на немецкие самолеты летчики проходили обучение на базе Хильдешайм под Ганновером.

Немалый упор в работе с русскими авиаторами делался не только на профессиональную подготовку, но и на знакомство вчерашних пленных с Германией, а также прельщение их европейскими ценностями и образом жизни. А последние были более чем сносными: как вспоминал один из офицеров, "размещали по четыре человека в комнате. Для каждого была отдельная кровать с постельным бельем и одеялом, выдавались два комплекта нового обмундирования и паек по нормам Люфтваффе. Все добровольцы получали денежное содержание по 16 немецких марок в месяц.".

Недавние лагерные "доходяги", хотя и жили в казармах, пользовались достаточной свободой, для них устраивали вечеринки с немецкими летчиками, "пивные встречи" и знакомства с бюргерами. Выгодно отличалась и постановка летного дела: если летом 1942 г . в ВВС РККА приходили истребители с налетом 15-20 часов, нередко не имевшие ни единой воздушной стрельбы, то немецкие инструкторы считали необходимым для выпускника 450 часов налета, а кроме того по сложившейся системе, еще 200 часов набирались в эскадре на фронте до перехода к боевой работе. Встречи имели успех: один из летчиков, капитан Артельцев, обращаясь к "немецким летчикам - товарищам по оружию", писал в газете "Доброволец":

"Вы встретили нас, как братья,
Вы сумели сердца нам согреть.
А сегодня единою ратью
Нам навстречу рассвету лететь.
Пусть Родина наша под гнетом,
Но тучам солнца не скрыть -
Мы вместе ведем самолеты,
Чтоб смерть и террор победить".

Для начала русских летчиков привлекли к работе в качестве перегонщиков для доставки самолетов с авиазаводов рейха в части. Их база находилась в Гильфесхайме под Ганновером. Отдельная группа техников из 40 человек занималась ремонтом трофейных советских самолетов, шедших затем в исследовательский центр Люфтваффе в Рехлине и Темпельгофский институт для испытаний.

К концу 1943 г ., русских летчиков направили на Восточный фронт. В составе 1 -го воздушного флота из них была образована "Вспомогательная ночная штурмовая группа "Остланд"" (Erqanzunqsnachts-chlachgruppe Ostland), в которую вошли и 11-я ночная штурмовая группа (NSGr.11), сформированная в Йеве 18 октября 1943 г . из эстонских добровольцев и 12-я группа (NSGr.12) из литовцев, созданная 14 мая 1944 г . в Лиепае. Обе они были вооружены разномастными устаревшими машинами, приспособленными для ночных бомбардировок, преимущественно типов АгббС, Go145, Не50 и Не46, а также трофейными "Фоккерами" C.Ve и Y-2. Оба этих подразделения были расформированы к 17 октября 1944 г . с отступлением из Прибалтики, а не успевший разбежаться личный состав распределили по другим частям Люфтваффе.

Русскую часть "Остланда" составляла 1 -я эскадрилья "восточных летчиков" (I.Ostflieqer-staffel), оснащенная хорошо знакомыми У-2, И-15, И-153 и другими машинами отечественного происхождения. Среди летчиков - "остфлигеров" оказались и два Героя Советского Союза: истребитель капитан Семен Трофимович Бычков, служивший прежде в 937-ом иап, имевший два ордена Боевого Красного Знамени и отличившийся на фронте еще в 1941 г ., и штурмовик старший лейтенант Бронислав Романович Антилевский, получивший Золотую Звезду еще за финскую кампанию. В эскадрилью попала и женщина-летчик Серафима Захаровна Ситник, заброшенная туда неисповедимой прихотью военной судьбы: будучи начальником связи 205-й иад в чине майора, она была сбита "мессерами" в воздушном бою и раненой попала в плен, где ее и отыскал Мальцев. Подобранная немецкими мотоциклистами летчица с тремя боевыми орденами на допросах отказывалась говорить с немцами, повинными в гибели ее семьи. Мальцев выяснил, что ее дочь и мать живы и сумел раздобыть "Юнкере" для их доставки в Морицфельде. Ситник приняла предложение вступить в авиагруппу, хотя в воздух больше не поднималась из-за ранений, полученных при прыжке из горящего самолета. Эскадрилья выполнила на Восточном фронте около 500 боевых вылетов, действуя под началом известного аса майора Грассера, к началу войны - адьютанта полковника Мельдерса. Ее работе во многом способствовал подход Мальцева и Хольтерса достигших между собой полного взаимопонимания, подбирая ключ ко вчерашним пленным и доказывая необходимость совместной борьбы русских и немцев.

К сожалению, о конкретном содержании боевых задач и результативности деятельности "Остланда" известно немного, однако ее работа была достаточно высоко оценена. Ряд русских летчиков за успехи в боях наградили "Железными крестами" 1 и 2 степени, а в донесениях как русского, так и германского руководства подчеркивалась высокая боеготовность и политический уровень "Группы Хольтерса". В вылетах на фронте участвовал и их командир, получивший от немцев серебряную медаль первой степени с мечами и золотую медаль второй степени с мечами. Согласно запискам адьютанта Мальцева поручика Б.П.Плющовa, группа потеряла в боях три самолета. Девять летчиков погибли и еще 12 получили ранения. Как бы то ни было, Мальцев неплохо знал людей и свое дело: никто из его летчиков не перелетел обратно к своим, чего опасались немцы, не было случаев ухода и в последующем!

Более того: как писала газета "Доброволец" 28 мая 1944 г ., два летчика все же побывали дома, "предприняв рискованные полеты в советский тыл и выведя оттуда родных" 2 . Первые успехи дали основания заняться расширением структуры, массовым привлечением пленных и формированием уже "русских ВВС" в составе РОА. Власов, с которым Мальцев близко сошелся, с полным одобрением отнесся к этой идее: РОА, успевшая получить от немцев танки, обзаводилась и своей авиацией.

И все же отношения с немецким командованием были далеко не безоблачными. Разыгрывая "русскую карту", те вовсе не торопились с предоставлением излишней самостоятельности РОА. Русская авиагруппа оставалась под контролем и в составе Люфтваффе, причем они были не прочь избавиться от чужеродных частей, передав их в ведение Вермахта, патронировавшего основную массу добровольческих войск.

Подготовку авиачастей, не мозоля глаза немцам, косившимся на эту автономию, начали вести в чешских Судетах. Резиденцией штаба ВВС РОА 23 ноября 1944 г . был выбран Карлсбад (с 10 февраля 1945 г . штаб перебрался в Марианске Лазне), а центральной базой - аэродром Эгер (Хеб) рядом с довоенной германской границей. 19 декабря 1944 г поступило официальное подтверждение рейсмаршала Геринга, давшего "добро" на образование авиации РОА (Luftwaffe der ROA), хотя сами немцы предпочитали именовать ее "частями ВВС "Восток"".

Представителем от немцев при штабе Мальцева стал инспектор по иностранному персоналу ВВС на востоке генерал-лейтенант Генрих Ашенбреннер (Ashenbrenner) до этого занимавший пост начальника связи ВВС. Как обычно не обошлось и без кулуарных комбинаций: Ашенбреннера, имевшего по многим вопросом свое собственное мнение, недолюбливал Геринг, в это время занятый поиском козлов отпущения за очевидный проигрыш Люфтваффе "войны в воздухе", а потому использовавший возможность одним ударом убить двух зайцев, разом решить проблему с русскими летчиками и перевести строптивого генерала в Вермахт. Впрочем, более подходящую кандидатуру вряд ли можно было отыскать: Ашенбреннер перед войной служил военно-воздушным атташе в Москве, бывал в авиационных гарнизонах и хорошо знал русский язык, имея представление о подготовке и характере советских летчиков. Встретившись с ними, словно со старыми знакомыми, Ашенбреннер быстро договорился с инициативным Мальцевым, полностью разделяя взгляды последнего на самостоятельность русских офицеров в обустройстве и организации ВВС РОА. Эту идею он отстаивал и в Берлине.

По планам Мальцева, его авиация должна была насчитывать 4500 человек. В его распоряжении уже находились более 2000 пилотов, штурманов, радистов, бортстрелков и зенитчиков (по немецким уставам последние тоже входили в состав ВВС). Большей частью они были отобраны в лагерях военнопленных, остальных рассчитывали привлечь с помощью Ашенбреннера, сумевшего 19 декабря 1944 г . добиться разрешения Геринга призвать всех желающих из числа русских, уже служивших в немецких частях (такие группы имелись в 1,4,6-м и 10-м авиакомандованиях Люфтваффе, Воздушном Флоте "Рейх" и зенитных частях).

Всего же по данным на 31 декабря 1944 г . за Люфтваффе числились 100.185 советских пленных и согласно рапорту Ашенбреннера шефу главного штаба ВВС генерал-лейтенанту Карлу Коллеру от 10 марта 1945 г . призыв встать под знамена РОА "дал удовлетворительные результаты". На имя Мальцева в канцелярию РОА, находившуюся в Берлин-Далеме, Брюмерштрассе, 34, поступило свыше 2000 писем с заявлениями о зачислении в его авиацию. Сам Мальцев, по представлению Власова, был повышен до генерал-майора и назначен командующим авиации Армии Народов России (по-немецки его должность именовалась Chef der Luftwaffe der streitkrafte der Volker Russlands, или Chef d. Lw.d.S.V.R.). Обоих генералов 2 февраля 1945 г . в своей резиденции Каринхалле принял рейхсмаршал Геринг, а 4 марта состоялось окончательное признание ВВС РОА как самостоятельной структуры, что и было зафиксировано соответствующим приказом Коллера. С этого дня русское командование получило формальную независимость, хотя и довольно условную, оставаясь на германском довольствии и координируя свои планы с Люфтваффе.

Состав штаба ВВС был утвержден Власовым 13 февраля 1945 г . Начальником штаба и вторым лицом после Мальцева стал не менее известный офицер полковник А.Ф.Ванюшин, до плена командовавший ВВС 20-й армии и отмеченный приказами Ставки еще за бои с немцами под Смоленском летом 1941 г . Судьба снова свела его с прежним командиром - в битве под Москвой самой 20-й армией с 20 ноября 1941 г . командовал генерал-майор А.А.Власов. Распределяя посты, Мальцев исходил из профессиональных соображений, не делая различия между вчерашними офицерами РККА и их классовыми врагами-эмигрантами из числа которых немало осело в Чехословакии и Германии. Парадоксально, но некоторым из них в 20-30-е годы довелось в Чехословакии готовить летные кадры для будущих Люфтваффе почти одновременно с советскими инструкторами, учившими немцев летать на базах ВВС РККА!

Среди эмигрантов особенно выделялась группа бывших царских пилотов, служивших затем в Королевских ВВС Югославии: полковники Л.И.Байдак и Антонов, подполковник Р.М.Васильев и майор С.К.Шебалин. МайорА.П.Альбов до войны был корреспондентом газеты "Дейли Мейл" и агентства "Ассошиейтед Пресс" в Белграде. В штабе он возглавил отдел пропаганды, при котором начал и выпуск своего печатного органа - журнала "Наши крылья".

Большую часть должностей заняли авиаторы, еще недавно воевавшие в советских ВВС и успевшие пройти проверку в бою, уже на другой стороне. Позаботились и об атрибутике авиации РОА, созданной в духе дореволюционных традиций. На униформу, вместо немецких, нашивали новые знаки отличия, трехцветные кокарды и петлицы, на килях самолетов вместо свастик появились голубые андреевские кресты на белых щитах, вызвавшие недовольство немцев (в соответствующем приказе Мальцева прямо говорилось о "снятии немецких орлов со свастикой с фуражки и мундира" озабоченных чересчур поверившими в свою самостоятельность союзниками.

4 февраля 1945 г . на аэродроме в Хебе К.Арзамасцев, Науменко, Д.Соколов, старшие лейтенат Кузнецов, П.Песиголовец, В.Шиян, поручики А.Алексеев, П.Воронин, А.Григорьев, И.Ляхов, Н.Лушпаев, В.Пискунов, М.Сашин, П.Серднх А.Скобченко, О.Соколов, В.Строкун, Н.Щербина, Г.Школьный i А.Ярославец. Из числа новичков, недавно попавших в РОА, в приказе упоминались капитаны А.Иванов, В.Микушев, старший лейтенант И.Стежар, лейтенанты И.Бачурин, В.Беликин, В.Грилев, А.Новосельцев, И.Петров, И.Попонин, В.Рвачев, В.Сининых, Е.Табулия, Н.Чебукин, С.Чургин, Г.Хамитов и другие. По этому случаю журнал "Наши крылья" в номере от 22.03.45 писал: "...стоя плечом к плечу со свободомыслящим русским человеком и всем миром, открыто заявляем: мы, лучшие из летчиков, вступаем в ряды РОА и даем торжественную присягу - все свои силы, а если понадобится, то и жизнь, отдать за освобождение нашей страны от большевизма. Мы ждем лишь приказа, чтобы взять в руки штурвал самолета и направить наши машины в бой за светлое будущее...".

1-й авиаполк ВВС POA(I.FIieqerreqiment) был сформирован в Хебе. Его возглавил п-к Л.И.Байдак, видный летчик, командовавший до войны 5-м авиаполком югославских ВВС и прославившийся в воздушных гонках 30-х годов. Начальником его штаба стал м-р С.К.Шебалин. Немецкая сторона без задержки предоставила РОА аэродром, ангары, обустроенную базу и казармы, вскоре подоспело оружие, самолеты и горючее. По плану полк должен был иметь смешанный состав и состоять из следующих эскадрилий:

истребительная а/э 16 Bf-109G-10
(Jaqdstaffel)

штурмовая а/э 12 Ju-87D
(Schlachtstaffel)

бомбардировочная а/э 5 He-111H
(Kampfstaffel)

связная а/э 2 Fi-156? 2 У-2
(Kurierstaffel)

вспомогательная а/э 2 He-111, 2 Ju-87, 2 Bf-109
(резервная)
(Erqanzunqstaffel) 2 Bf109, 3 У-2

Подразделения полка, помимо внутренних, получали и немецкую отдельную нумерацию в структуре Люфтваффе.

"Зеленый свет" был дан, прежде всего, организации истребительной эскадрильи, как из-за необходимости противостоять натиску ВВС наступавших союзников, так и по прозаической причине - наличию должного числа подготовленных летчиков. Генерал-лейтенант Ашенбреннер еще 14 января 1945 г . докладывал начальству, что русские истребители имеют "хороший уровень". Командиром эскадрильи, получившей наименование 1-й иаэ имени полковника Казакова (Jaqdstaffel der ROA "Oberst Kasakow"), по имени знаменитого аса русской армии, прославившегося в Первую Мировую войну, стал майор С.Т.Бычков. "Казаковцы" получили 16 Bf109G-10 и, после ускоренного переучивания в конце февраля 1945 г . были переброшены на аэродром в Немецком Броде (сегодня Гавличков Брод в нынешней Чехии). Там они заступили на боевое дежурство, соседствуя со штабом знаменитой истребительной группы I./JG52, не менее известного Эриха Хартманна.

Следующей стала 2-я штурмовая эскадрилья (Schlachtstaffel 8) или "эскадрилья скоростных бомбардировщиков" капитана Б.Р.Антилевского, вооруженная 12 Ju87D. С учетом осложнявшейся ситуации на фронте ее вскоре перенацелили на ночную работу, соответственно обозначив 2-й эскадрильей ночных штурмовиков (Nachstch-lahtstaffel 2). Она также перебазировалась в Немецкий Брод, откуда 13 апреля выполнила первые боевые вылеты на поддержку 1-й пехотной дивизии РОА, в ожесточенных боях пытавшейся задержать форсировавшие Одер советские войска.

Тем временем в Хебе продолжалась организация 3-я разведывательной эскадрильи (капитана С.Артемова, первоначально оснащенная П156, но затем акценты в подготовке ее летного состава сместились в сторону истребителей и она получила две спарки Bf109G-12 и столько же боевых Bf109G-10.

Позже в связи с планами по перевооружению истребительных частей Люфтваффе на реактивные машины, она сдала оба Bf109G-10 в эскадрилью майора Бычкова, получив в замен один Та154 и два Ме262, выпуск которых налаживался тут же в Хебе. 4-я транспортная эскадрилья (Transportstaffel) м-ра М.Тарновского с парой юнкерсов Ju52/3m. Ее задачей, помимо обеспечения полка, предполагалась и высадка диверсантов в советском тылу. Последней стала 5-я учебно-тренировочная эскадрилья (Ausbildunqstaffel) "школы летчиков" подчиненная также Тарновскому и имевшая по два Bf109, П156, У-2 и по одному Не111 и Do17. Эти части, продолжавшие подготовку, на фронт не попали. Кроме того, в немецких документах упоминаются еще и 11.KampfstaffelcHe111 иНз129и 14.Kurierstaffelc R156, но они, видимо, так и остались на бумаге.

Одновременно в городке План разворачивался зенитный полк, в Куттенплане - парашютно-десантный батальон, а в Нойорне - батальон связи, также подчиненные ВВС РОА. Стараниями Ашенбреннера русские части ВВС были снабжены всем необходимым даже тогда, когда самим Люфтваффе отчаянно не хватало ни самолетов, ни боеприпасов.

Сведения об участии в боях "соколов Мальцева" весьма скупы. За считанные недели до конца войны было не до оформления донесений и рапортов, а немногие свидетельства были утрачены в суматохе. Фактически известно лишь, что боевые вылеты истребителей и штурмовиков против наступающих частей Красной Армии имели место, но изменить ход событий и они уже не могли. Было безнадежно поздно.

О сдаче в плен советским войскам не хотелось и думать - для всякого было очевидным, что разговор будет короток. 15 апреля 1945 г . Власов сообщил Мальцеву, что собирается выводить свои воинские формирования навстречу американцам в надежде выговорить приемлемые условия капитуляции. ВВС РОА следовало в течение трех дней осуществить переброску своих частей на подходящие аэродромы и сдать машины Ашенбреннеру.

Немецкие летчики сдаваться не собирались, продолжая сражаться с отчаянием обреченных. Люфтваффе еще могла наносить чувствительные удары, отражая союзнический налет 19 апреля, их истребители сбили над Чехией пять "крепостей", через неделю жертвой одной их атаки под Коттбугом стали шесть советских штурмовиков. Схватки в воздухе продолжались едва ли не до последних минут войны. Например, свою последнюю победу майор Эрик Хартманн одержал утром 8 мая, сбив над Брно Як-3.

Но превосходство союзников, ставших полновластными хозяевами неба, было подавляющим и устоять немцам не помогла даже реактивная техника, сосредоточенная в эти дни на чешских аэродромах близ баз РОА. Только за 16 апреля над этими местами были сбиты семь Ме262, а через три дня прямо над Прагой американские "Мустанги" устроили еще одно побоище, расстреляв шесть реактивных "мессеров". Наблюдая агонию Люфтваффе, летчики РОА сошлись на том, что перегон своих машин на Запад будет подобен самоубийству: их неминуемо перехватят господствующие в воздухе союзники, а уцелевших при попытке сесть на американские аэродромы встретит плотный огонь зенитчиков. 20 апреля части ВВС РОА из Хеба и Марианске Лазне, находившиеся неподалеку от линии продвижения американцев, пешком направились на юг, оставив технику и самолеты на базах. Одному экипажу все же удалось подняться в воздух, намереваясь улететь к англичанам, но его судьба так и осталась неизвестной.

23 апреля к американцам отправился посланник Ашенбреннера капитан Теодор Оберлендер (Oberlander), также занимавшийся прежде "русским вопросом". Ему удалось выйти на начштаба XII корпуса 3-й американской армии бригадного генерала Ральфа Канаяна, но тот потребовал встречи с руководителями власовцев. Вскоре американцы увидели рослого летчика в голубом комбинезоне, без знаков различия, с автоматом на груди и в фуражке с русской трехцветной кокардой и золотым шнуром - единственным знаком его генеральского чина. Вместе с Мальцевым приехал и Ашенбреннер. Условия американцев оказались для них не очень утешительными:

бригадный генерал не имел полномочий вести речь о предоставлении политического убежища без санкции президента или Конгресса и предложил им сдаваться под свое личное обещание не выдать их советским представителям. Мальцеву и его офицерам не оставалось ни чего другого, как принять эти гарантии, надеясь на зреющие противоречия между союзниками.

27 апреля части ВВС РОА на дороге между Цвизелем и Регенсбургом начали сдавать оружие, переходя в плен к американцам. Мальцев успел еще связаться с Власовым, предложив ему перелететь в нейтральную страну, Испанию или Португалию, где тот мог бы укрыться. К вылету был подготовлен FI156 "Шторх" капитана Антилевского, но Власов отверг эту мысль, сочтя невозможным покинуть свою армию в тяжелейшую минуту.

Оставшиеся в Немецком Броде русские летчики продолжали боевые вылеты вплоть до первых чисел мая. В эти дни солдаты 1-й пехотной дивизии РОА приняли окончательное решение и выступили на стороне восставших жителей Праги. Участвуя в уличных боях плечом к плечу с горожанами, части РОА блокировали и крупнейший в Чехии аэродром Рузин, заставив немцев прекратить вылеты с него и не допустив бомбардировок и разрушения Люфтваффе Праги, хотя несколько вылетов немецкие летчики все же совершили, нанеся тяжелые потери восставшим. Их действия незамедлили сказаться на отношениях авиаторов РОА с соседями-немцами, переставшими доверять "коварным русским". После шумного разрыва со вчерашними партнерами, те бросили свои машины на аэродроме, сожгли запасы бензина и двинулись, куда глаза глядят. Большинство из них попали в плен советским войскам, но один из летчиков все же решился взлететь и покинул аэродром в неизвестном направлении.

Не все из сдавшихся американцам разделяли надежды Мальцева. Перед самым разоружением исчезли трое бывших белоэмигрантов, имевших некоторый опыт в таких делах и решивших полагаться на свою удачу. Следы командира полка Байдака и двух офицеров его штаба, майоров Климова и Альбова, так и не отыскались. Антилевскому удалось улететь и добраться до Испании, где он, по справкам продолжавших искать его "органов", был замечен уже в 70-х годах. Хотя он и был приговорен заочно к смертной казни решением суда МВО сразу после войны, еще пять лет за ним сохранялось звание Героя Советского Союза, и только летом 1950 г . спохватившиеся власти заочно лишили его этой награды.

Остальных американцы разоружили, отделили солдат от офицеров и распределили по трем лагерям. Их ожидали разные судьбы. Первую группу из 200 человек, в которой оказались офицеры полка, истребительная эскадрилья и часть десантников вывезли в лагерь вблизи французского Шербура. Сюда попали Герой Советского Союза, кавалер ордена Ленина и двух орденов Красного Знамени майор Бычков и майор Тарновский, последний, как эмигрант не подлежавший выдаче, имел возможность остаться в Европе, но отказался, предпочтя разделить судьбу товарищей. В октябре 1945 г . всех их выдали советским представителям.

Вторая группа численностью 1600 человек была помещена в лагерь у Регенсбурга и судьба оказавшихся там так и осталась неясной. Большинство же, 3000 человек, американцы интернировали в Шамо и сохранили от репатриации в Советский Союз. Тем самым значительной части авиаторов РОА посчастливилось избежать участи, постигшей солдат пехотных дивизий Власова, многие из которых кончали жизнь самоубийством, чтобы избежать возвращения на Родину, где офицеров ждал расстрел, а рядовых - выдаваемые "под гребенку" от 15 до 25 лет лагерей, позже многие из тех, кому удалось уцелеть в гулаговских жерновах получили по второму сроку, по окончании которого им запрещалось жить в европейской части СССР и крупных городах...

В это самое время оказавшийся в нашем плену командир 52-й истребительной эскадры полковник Герман Граф из лагеря обратился к советским властям с письмом. Известнейший ас, имевший на счету 202 победы, еще до войны вступивший в нацистскую партию, заявлял: "Я рад, что нахожусь в русском плену... Теперь я имею только одно желание: летать в составе русских ВВС, хотя бы в звании подполковника". Пожелания Графа не исполнились, но через несколько лет он благополучно убыл домой. Доля пилотов из авиации РОА складывалась иначе...

Генерал-майор Мальцев был взят в плен частями 3-й американской армии в Бад Тольце и доставлен в лагерь военнопленных Оберусель под Франкфуртом-на-Майне. Затем его перевезли в лагерь для немецких генералов в Шербуре. Там Мальцева отыскало НКВД, после чего в августе 1945 г . последовал запрос о выдаче. Не без сомнений американцы запрос удовлетворили и под конвоем генерала переправили в Богардо под Парижем, где находился собственный экстерриториальный лагерь НКВД, в который собирали со всей Европы подлежащих доставке на родину. Там он дважды пытался покончить с собой, перерезав вены, но оба раза ему спасали жизнь - командующего ВВС РОА берегли для большого процесса над высшими чинами власовской армии. В последний раз генерал-майору Мальцеву довелось подняться в воздух осенью 1945 г ., когда специально прилетевший "Дуглас" доставил его в Москву. 1 августа 1946 г . трибунал осудил на смерть двенадцать бывших генералов и полковников Красной Армии, служивших РОА. Осужденных повесили, отказав им в солдатской смерти от пули. Среди казненных был и Мальцев. Единственный из всех, он не просил о помиловании и не каялся, в последнем слове напомнив трибуналу о 38-м годе, подорвавшем его веру в Советскую власть. Казнен был и майор Бычков, Герой Советского Союза, кавалер ордена Ленина и двух орденов Боевого Красного Знамени, так и отправившийся на эшафот со званием героя - Указ о лишении его этого звания последовал посмертно, только 23 марта 1947 г .

Кто были эти люди, в водовороте мировой войны обреченные искать выбор между Сталиным и Гитлером, брошенные Родиной и сменившие врагов и друзей - дети своей страны или изменники, добровольцы или предатели? Из сегодняшнего далека автору не хотелось бы судить об этом, благодаря бога за то, что он избавлен от необходимости такого выбора. В любом случае с предельной ясностью и невероятной честностью итог подвел Александр Солженицын в "Архипелаге Гулаг": "эта война снова доказала нам, что хуже всего на свете быть русским..."