ГЕНЕРАЛ АЛЕКСАНДР ПАВЛОВИЧ КУТЕПОВ

Александр Павлович Кутепов родился 16 сентября 1882 года в дворянской семье Нов­городской губернии.

Окончил не кадетский корпус, а классичес­кую гимназию. Надо, однако, оговориться, что это обстоятельство являлось первым се­рьёзным огорчением для мальчика Кутепова, так как с раннего детства его уже потянуло к военной службе. Гимназия всё же не измени­ла его тяготений и симпатий, и он продол­жал бегать смотреть на военные "учения " и часто заходил, и подолгу оставался в казар­мах. Родители боялись, что мальчик огрубе­ет от этого и наслушается в "казарме" вещей, для его возраста не подходящих, но этого не произошло. "Ничего плохого я никогда от сол­дат не слышал, - рассказывал потом Алек­сандр Павлович, - при мне они всегда были сдержаны и деликатны ".

По окончании гимназии в 1901 году роди­тели уже не спорили: Александр Павлович по­ступил в петербургское Владимирское военное училище 1 и, окончив его в 1904 году фельдфе­белем, несмотря на возможность широкого выбора полка, вступил в 85-й пехотный Вы­боргский Е.И.К.В. Императора Германского, Короля Прусского Вильгельма II полк, нахо­дившийся на фронте, и уехал на войну ("доб­ровольчество " его началось давно).

Семья Александра Павловича была не во­енная, но традиционная. Провожая сына на войну, родители отслужили молебен, благо­словили, но, что удивило уезжавшего, это то, что отец ничего на прощание ему не сказал. - Верно, крепится?! - подумал молодой офицер.

Но потом, надев мундир, чтобы ехать представляться начальству, Александр Пав­лович нашёл в кармане письмо от отца с теми наставлениями, которым сын остался верен навсегда. В нём коротко говорилось: "Будь всегда честным, не напрашивайся, но долг свой перед Отечеством исполни до конца ".

Уже в ту, такую теперь далёкую от нас, Рус­ско-японскую войну молодой подпоручик Кутепов сра­зу же выде­лился и выд­винулся сво­ей храброс­тью, был ра­нен и полу­чил ряд исключительно боевых отличий, ор­дена: Св. Анны 4-й степени, Св. Станислава 3-й степени с мечами и Св. Владимира 4-й степени с мечами. Кроме того, в виде награ­ды за выдающуюся доблесть, после войны, в 1906 году, подпоручик Кутепов был переве­дён Лейб-гвардии в Преображенский полк, с сохранением армейского старшинства. Такой переход в Гвардию после всего уже испы­танного и проделанного, естественно, имел уже другое значение и иначе ставил молодо­го офицера, чем возможное поступление в тот же полк прямо из училища.

В 1906 году, молодым ещё офицером, он был назначен на исключительно важную дол­жность - заведующего учебной командой, на каковой находился до начала Великой войны.

Заведующий учебной командой был ис­ключительно строг и взыскателен. Он подо­лгу, упорно и настойчиво, по многу раз объяснял и растолковывал, никогда во вре­мя объяснения не раздражаясь, не взыскивая. Но, убедившись и признав, что человек зна­ет и что поэтому с него уже можно требо­вать, заранее его об этом предупредив, он был беспощаден: малейшая оплошность, самая мелкая неточность - вызывала наказание, по­лагающееся по уставу, без какого-либо оскор­бления словом, а тем более действием, но зато и без отмены наложенного взыскания. Для вольноопределяющихся разницы не делалось. Результаты всегда сказывались быстро: учеб­ная команда или рота, которой командовал Кутепов, становилась образцовой.

В Галлиполи, а потом и в Болгарии, делясь своими воспоминаниями, генерал Кутепов особенно охотно вспоминал время, проведён­ное в учебной команде, утверждая, что опыт,

полученный им тогда, пригодился ему нео­днократно в течение последующей жизни. Так, он говорил, что когда наши части выса­дились в Галлиполи в таком отчаянном по­ложении, что можно было ожидать самого худшего от людей, доведённых до отчаяния, то он решил применить режим учебной ко­манды.

- Не правда ли, хорошо получилось? - спросил он своего собеседника.

Рассказывая о Л.-гв. Преображенском пол­ку, он говорил, что солдаты учебной коман­ды, как переменного, так и постоянного со­става, приучились к тому, что, сделав какое-нибудь упущение по службе, сами являлись начальнику и докладывали, что на них над­лежит наложить взыскание. При этом они знали, какое взыскание полагается, ибо суще­ствовала известная шкала, в зависимости от повторения и важности проступков.

Однако дело не ограничивалось только во­инским воспитанием и обучением, то есть требованием должного. Были и другие связи в отношении с солдатами. По воскресеньям и праздникам, когда офицеры старались за­быть о будничных занятиях, заведующий учебной командой брал своих солдат и шёл с ними в музеи или картинные галереи.

Началась Великая Война. Штабс-капитан Кутепов по должности начальника учебной команды должен был остаться в Петрограде в запасном батальоне, но по его просьбе был отправлен с полком на фронт.

Характерно, что некоторые офицеры, знавшие о том суровом режиме, который ус­танавливал у себя всегда штабс-капитан Ку­тепов, говорили, что ему несдобровать, что он погибнет от своей же пули. Но солдаты-преображенцы, очевидно, иначе оценивали своего офицера, а он их лучше знал. Не один раз Александр Павлович мог в этом убедить­ся. Во время одной атаки он был тяжело ра­нен; неприятельские цепи были близко. Не будучи в состоянии подняться, Александр Павлович уже потянулся за револьвером, но к нему подползли его солдаты, тоже ранен­ные, и вынесли его на руках. Другой раз, во время очень тяжёлого боя, Александр Павло­вич видит, что солдаты в одиночку подбега­ют к нему как раз в то место, где был сосре­доточен сильнейший огонь противника.

•  Тебе что?

•  Поглядеть, живы ли Вы, Ваше Высоко­благородие!

В Л.-гв. Преображенском полку А.П. Ку­тепов провёл всю войну, последовательно командуя в нём: сперва четвертой ротой, затем ротой Его Величества, затем вторым баталь­оном и, наконец, полком. Великая война, как и Русско-японская, представляла для него беспрерывную цепь ранений, боевых подви­гов и соответствующей их оценки. Он был трижды ранен: в боях под Люблиным, под Ломжей и под Холмом. И был удостоен: за успешную и по собственной инициативе про­ведённую контратаку против наступающего неприятеля в бою 27 июля 1915 года у дерев­ни Петрилово - орденом Св. Георгия 4-й сте­пени; за взятие неприятельской позиции 8 сен­тября 1916 года у леса Свинюхи (близь Стохода) и удержание её, несмотря на превосход­ные силы противника - Георгиевским Оружи­ем и производством в полковники; и, нако­нец, за исключительный по своему значению и по той роли, которую сыграли неразложившиеся гвардейские полки Петровской брига­ды, кровавый штыковой бой у деревни Мшаны, во время Тарнопольского прорыва 7 июля 1917 года 2 - был представлен к ордену Св. Георгия 3-й степени 3 . Этот замечательный бой был одним из последних всплесков бы­лой доблести и героизма Русской Армии.

Всеми силами поддерживая дисциплину и порядок, каждый день постепенно падавши­ми с падением всей России, полковник Куте­пов оставался на фронте до декабря 1917 года. Замечательно, что и в той обстановке отношение солдат-преображенцев к своему командиру, который никогда не уклонялся сам от того, что он требовал ради Родины и для неё от них, не изменилось. И характерно, что после вышеупомянутого боя, проходя мимо командира, в ответ на его благодар­ность, они отвечали ему по-старому:

- Рады стараться, Ваше Высокоблагоро­дие.

Очевидно, доблестный бой вызвал у них ассоциации, воспоминания о прежнем обра­щении...

В декабре 1917 года, желая сохранить честь старейшего русского полка, позаботившись о сохранении его знамени, последний коман­дир Гвардии Преображенского полка соб­ственным приказом расформировал свой полк и с группой своих офицеров уехал на Дон, куда тянулись тогда со всей России "странные люди", которым мало оказалось трёх лет войны.

Началась новая трёхлетняя эпопея, в ко­торой генерал Кутепов проявил себя до кон­ца, крепко спаяв себя со всеми своими сто­ронниками и боевыми товарищами теми незримыми узами, которые не разорвёт ника­кое время.

Этот период нам всем памятен. От коман­дира третьей роты Офицерского полка через командование Корниловским полком, Доб­ровольческим корпусом до Командующего армией. Всегда в бою (кроме короткого вре­мени пребывания в должности Военного гу­бернатора Черноморской области в конце 1918 года, каковое он опять-таки любил вспо­минать, как давшее ему большой опыт и рас­ширившее его горизонт), всегда пример для других, требовательный к себе и другим, он не только вёл свои части к победам, но и сре­ди населения снискал к себе и к нашей армии доверие, пресекая самыми жёсткими мерами самое малейшее самоуправство и насилие. Надо ли перечислять все подвиги генерала Кутепова в этот период? Невозможно, да и не стоит. Галлиполийцы всё это помнят.

В течение трёх лет, с конца 1917 и по но­ябрь 1920 года, на наших глазах полковник Кутепов вырос в незаурядного начальника крупных войсковых соединений и админист­ратора.

Ноябрь 1920 года - это месяц в истории ан-тибольтиевицкой борьбы чрезвычайно важ­ный, значение которого, быть может, ещё не осознано вполне нами самими: в этот месяц решились и определились многие дальнейшие пути русского Зарубежья. "Россия на кораб­лях" могла "высадиться" на "разныхберегах"'. Как расплавленная и ещё жидкая лава, сте­кая и застывая, принимает очертания тех форм, которые она встречает на своём пути, так и Белая Армия, ещё горячая и расплав­ленная от последних боёв, духовно расплав­ленная, могла, застыв, затвердеть и отлиться в разные формы, в зависимости от того, куда и как она будет влита. Но уже "бездушная природа ", не случайные очертания историчес­ких скатов, а напряжённая патриотическая воля спасшего Армию Главнокомандующего дала ей эту форму. Его воля и крепкие руки исполнителя и "главного мастера" — генера­ла Кутепова, отлили её не в беженскую, а в армейскую форму в том месте, которое после этого стало известно не только, как место неудачи союзников, но и огромного успеха русских, место, которое с тех пор, уже как нарицательное, стало известно каждому за рубежом. Эта горячая русская лава вылилась не на распутных базарах Константинополя, а на пустынном берегу Галлиполи, и затвер­дела там в железных формах Русской Армии Зарубежом. Август - декабрь 1921 года - переезд кор­пуса с его командиром в Болгарию, затем вы­сылка генерала Кутепова, вызванная давле­нием большевиков. Переезд в Сербию, а от­туда по вызову Великого Князя Николая Ни­колаевича в Париж для работы специально­го назначения.

Эту работу другой доблестный генерал, Фёдор Фёдорович Абрамов, назвал "работой по связи с Россией ". О ней знают лишь немно­гие посвященные, кое-что осталось и до сих пор тайной. Насколько эта работа была вред­на для советской власти, свидетельствует и похищение генерала, и то, что большевика­ми писалось в их прессе и в отдельных кни­гах 4 . Большевики утверждали, что генерал Кутепов стоит во главе самой активной "кон­трреволюционной организации, находящейся в связи с внутрироссийскими организациями ". Этой организации они приписывали ряд бо­евых действий в подсоветской России. Мно­гие герои, павшие в течение 1928 - 1929 го­дов в борьбе с большевистским игом (М.В. Захарченко, Г.Н. Радкович, А.Б. Болмасов, А.А. Сольский, Ю.С. Петере, СВ. Соловьёв и др.), были представителями "кутеповской организации ".

После смерти генерала, барона П.Н. Вран­геля и Великого Князя Николая Николаеви­ча генерал Кутепов стал во главе Русского Обще-Воинского Союза. Это возглавление отнюдь не прекратило, однако, той работы, о которой говорилось выше. У генерала Ку­тепова было свойство чисто практического ума: он всегда умел отличать главное от вто­ростепенного и ясно ставить задачи. Поста­вив себе задачу, он с необычайными настой­чивостью и самоотвержением шёл к её разре­шению.

Уже в 1923 году он говорил, что в буду­щем в России надо делать ставку на кресть­янство. В 1927 году он ясно сознавал и гово­рил, что всё решится там - в России, на нас же лежит огромная работа по подрыву совет­ской власти и не за границей, а в СССР, и что в этом отношении мы имеем громадные воз­можности и отличный кадр работников.

"Настанет время, когда я смогу рассказать о тех героях, что идут туда. Много я видел подвигов русских офицеров, но это ничто в сравнении с тем, что делают эти люди теперь. Если бы я мог передать их прощальные письма или письма оттуда - в обстановке крайней опасности! Это святые люди", - так говорил Кутепов тоном необычайной нежности и бла­гоговения. На предложения добровольцев, изъявивших готовность идти на задание в СССР, он отвечал, что у него есть из­быток желающих...

К 1929 году генерал Кутепов окончательно опреде­лил всю важность работы по оказанию помощи рус­скому народу в том, чтобы взорвать советскую власть изнутри. 26 января 1930 года его от нас отняли... Но не отняли его дело. Больше того, усилили в нас созна­ние важности его, усилили и ненависть к поработите­лям русского народа, при­бавив и чувство неотомщённости за нашего Кутепова. В день 26 января это чувство особенно обостря­ется. Перед нашим духов­ным взором встаёт он, опять и опять слышатся его слова: "Кровью русского офицера и солдата создава­лась мощь и величие России. И теперь она воссоздастся русским офицером и солда­том...

... Многое Родина про­стит нам, бездействие же - никогда!..

... Борьба приобрела но­вые формы. Сохраняйте же наши полки, они должны со­здать такое настроение в эмиграции, чтобы выделя­лись Конради и Коверды, За-харченко и Радковичи... "

ПРИМЕЧАНИЯ:

1 В то время оно именовалось Санкт-Петебургским пехотным юнкерским училищем (прим. ред.)

2 Замечательное описание того боя см. в статье полковника Ю.Зубова - "Часовой", №№ 13-14 (прим. авт.)

3 Этой награды Кутепов так и не получил, что, вероятно, связа­но с революционными событиями (прим. ред.)

4 Кичкасов Н. Белогвардейс­кий террор против СССР. М., 1928 (прим. авт.)

Вестник РОВС