К 90-летию Белой борьбы

Голгофа русского флота

Более ста лет отделяют нас от одного из трагических эпизодов русско-японской войны 1904-1905 гг. - Цусимского морского сражения. Воды, омывающие одноименный остров, стали братской могилой для многих моряков Второй Тихоокеанской эскадры, предводимой вице-адмиралом Зиновием Петровичем Рожественским. Ее семимесячный поход на Дальний Восток, совершен ный в нечеловеческих условиях, и бой с превосходящими силами противника близ острова Цусима в Корейском проливе 21 мая 1905 г. по сути своей явились Голгофой русского флота.

К сожалению, победа японцев была предопределена. Не тогда, когда раздались первые выстрелы морского сражения. А когда русская эскадра, фактически брошенная на заклание, вышла из Кронштадта.

На первый взгляд

Внешне для лиц, не посвященных в тонкости описания боя, морское сражение в Корейском проли­ве выглядит как противоборство двух равных сторон. Но это только на первый взгляд. Хотя действительно, главные силы противников состояли из боевых кильватерных колонн по двенадцати броненосных кораблей в каждой. На этом кажущееся равенство заканчивалось.

Основу боевых порядков обеих сторон составляли броненосцы и бро­неносные крейсера. У русских поболее первых, а у японцев - вторых. Как следствие, соответствующая раз­ница в крупнокалиберных орудиях - главном аргументе тогдашнего морского сражения. Но вся беда русской эскадры в том, что ее главные силы были представлены сборищем древних раритетов с малой площадью бронированных бортов, тихим ходом и устаревшей артиллерией. Только четыре новейших русских броненосца типа «Бородино» могли неравных тягаться с японскими. Но и они были отправлены в плавание, только сойдя со стапелей и без полного цикла пройденных ходовых испытаний. Так что эскадренный ход русских, обремененных старыми военными кораб­лями, шестью транспортными и дву­мя госпитальными судами, не пре­вышал девяти узлов (16,6 км в час. - Прим. авт.). В то время как маневрировавшие во время сражения японские броненосцы и крейсера развивали скорость в пятнадцать и восемнадцать узлов соответственно.

Надо ли говорить, какой козырь оказался в руках японцев. Приплюсуем сюда бросающуюся в глаза однотипность японских броненосных кораблей, к тому же самой но­вейшей постройки. Помимо этого, морские силы адмирала Того, командующего японским объединен­ным флотом, превосходили русскую эскадру адмирала Рожественского по легким крейсерам в три раза. А по миноносцам и вспомогательным судам - подавляющим образом. Судите сами. Против девяти русских эсминцев и одного вспомо­гательного крейсера «Урал» японцы бросили 63 и 24 корабля аналогичных классов. Этим беды русского адмирала, увы, не исчерпывались. Минное оружие еще только входило в силу. И несмот­ря на уже имевшие место случаи его эффективного применения враждующими сторона­ми, морские сражения велись по старинке, то есть посредством артиллерийской дуэли. Побеждал тот, кто, пользуясь превосходством в скорости, занимал выгодное положение для боя. При этом стрелял дальше, лучше и бы­стрее. Это целиком относи­лось к молодому японскому флоту, впитавшему в себя луч­шее из мировой военно-мор­ской практики. А русские моряки при Цусиме в полной мере ощутили на себе отсутствие стройной системы в развитии отечественных военно-морских сил.

Во время двухмесячной стоянки у острова Мадагаскар им приходилось в связи с отсутствием подвоза экономить на всем. Даже на учебных стрельбах, которые из-за отсутствия практических снаря­дов велись боевыми. А ведь они были на вес золота.

В то же самое время японцы выпавшую на их долю передышку заполняли апробированием новейших технических приемов ведения эскадренного боя. Их комендоры денно и нощно палили в божий свет, как в копеечку, используя самые совершенные приборы управления огнем. За тот же период они трижды поменяли расстрелянные стволы башенных и казематных орудий главного корабельного калибра. Но своего добились.

О качестве русской артиллерии на кораблях Второй Тихоокеанской эскадры говорилось выше. Автори­тет командующего эскадрой вице-адмирала Рожественского как ве­дущего специалиста в этой области был достаточно высок. Что, есте­ственно, по результатам боя вызвало к нему массу нареканий. Но в данном случае русский адмирал стал заложником непредвиденных обстоятельств, повлиявших на ре­зультат артиллерийского поединка. Их достаточно много. Выделим два, на наш взгляд, основных.

Перед самым отплытием рус­ских «аргонавтов» в авральном темпе на их судах поменяли старые визирные прицелы и дальномеры Люжоля-Макишева на оптические системы Барра и Струда. По два на каждый корабль 1 и 2 ранга против пяти-семи на аналогичных японских. Естественно, их монтаж из-за отсутствия времени на проверку произ­водился, что называется, на глазок. Сроки поджимали, а потому на не­которых кораблях они так и находились нераспакован ными вплоть до стоянки в бухте Носси-Бе на острове Мадагаскар. Поэтому неудивительно, что во время учебных стрельб дальномеры выдавали совершенно разные показания.

Не лучшим образом «вели» себя и оптические прицелы конструкции полковника Алексея Николаевича Крылова. Они тогда еще только вхо­дили в моду. Их длинные, почти мет­ровые трубки не выдерживали длительной стрельбы. Прогибались по центру от сотрясений, вызванных выстрелами собственных орудий. Во время боя русские комендоры с руганью сбивали их и уже вели огонь, как Бог на душу положит.

Но, пожалуй, бичом нашей эскадры оказались боеприпасы. Она использовала бронебойные снаря­ды с затяжной воспламенительной трубкой, начиненные влажным пироксилином. Для них определяю­щим фактором считалась величина расстояния, с которого они прони­зывали борт неприятельского ко­рабля. Чем меньше оно, тем лучше их проницаемость. Японцы исполь­зовали фугасные снаряды с тонким взрывателем, снаряженные более сильным взрывчатым веществом - шимозой. Для них расстояние не играло никакой роли. Отсюда суть ма­невров противостоящих в сражении сторон. Одни старались увеличить расстояние, другие - сойтись как можно ближе. Беда русских, конеч­но же, заключалась в другом. Уче­ные мужи из Морского техническо­го комитета во главе с вышеуказанным полковником Крыловым суще­ственно завысили процент влажно­сти пироксилина в бронебойных снарядах. Сделано это было для того, чтобы избежать в условиях тропиков самовозгорания пороховых лент в артиллерийских систе­мах с раздельным заряжением. Та­кого технического приспособления, как аэрофрежерация артиллерий­ских погребов, тогда еще не существовало в природе. А примеров гибели кораблей от взрыва разло­жившихся боеприпасов можно при­вести сколь угодно во всех флотах мира. Такая участь, кстати, постигла японский броненосец «Микаса», флагманский корабль адмирала Того, затонувший по той же причине в собственной военно-морской базе Сасебо в августе 1905 г.

А что говорить про русские корабли, в нижних помещениях которых температура достигала 70 градусов по Цельсию и выше на тропическом отрезке их пути. Если бы не решение ученых мужей, легко представить, чем бы закончился поход для подчиненных адмирала Рожественского. Но за все приходится платить. Расплата наступила во вре­мя битвы, когда русские снаряды, попадая в неприятельские кораб­ли, не взрывались из-за высокой влажности пироксилина. Даже про­низав оба борта, как в случае с японским броненосным крейсером «Асама». В самом начале сражения боевую рубку броненосца «Микаса», где располагался весь штаб с адмиралом Того во главе, пробил двенадцатидюймовый снаряд. Он но взорвался, иначе бы итог сра­жения оказался иным.

Надо отдать должное русским артиллеристам. Не их вина в том, что русская эскадра потерпела пораже­ние. В тяжелейших условиях и с не­годной материальной частью они сделали все, что смогли. Судьба подарила им всего лишь пятнадцать; минут в начальной фазе сражения, и они использовали их насколько

хватило сил. И первым кораблём, вышедшим из строя, оказался японский крейсер «Асама». Но очень скоро сказалось подавляющее превос­ходство японцев во всем. Послед­ствия нам хорошо известны.

Быть или не быть?

В Корейский пролив Вторая Ти­хоокеанская эскадра, ведомая вице-адмиралом Рожественским, втянулась ранним утром 27 мая 1905 года. Первым ее.обнаружил дозорный корабль - вспомогательный крейсер «Синано-Мару». Далее пошло и поеха­ло. Уже после русского командующе­го упрекали за якобы неправильный выбор места прорыва и за то, что он взял с собой транспортные суда вме­сто того чтобы оставить их в нейтраль­ном порту.

Конечный пункт прибытия - го­род-крепость Владивосток как воен­но-морская, база никуда не годился. Его военный порт не справлялся с обеспечением базирования владивостокского отряда крейсеровд. А тут целая эскадра! Поэтому адмира­лу Рожественскому пришлось все самое необходимое брать с собой. Отсюда наличие транспортов в бое­вом ордере русской эскадры и боль­шая перегрузка военных кораблей, доверху наполненных различными припасами.

К Владивостоку вело несколь­ко морских путей. Самый короткий - выбранный Рожественским, он же наиболее небезопасный. Здесь дислоцировались все наличные силы японского флота, опираясь на разветвленную сеть военно-морс­ких баз. Корейский пролив, разде­ленный островом Цусимой надвое, достаточно широк. На его выборе сказалась усталость личного состава Второй эскадры и кораблей с из­ношенными механизмами, требую­щими ремонта после семи месяцев непрерывной эксплуатации, с кора­бельными днищами, обросшими морскими водорослями, и много чего другого.

Критики адмирала Рожественского в качестве альтернативы ука­зывали на Сангарский и Лаперузов проливы. Они узки и в навигацион­ном отношении мало доступны для такого количества разномастных кораблей. Ни до того, ни после. Путь вокруг Японских островов потребо­вал бы как минимум нескольких заправок углем вблизи неприятель­ских баз и дополнительного числа транспортов. А это в открытом оке­ане да еще на торных морских до­рогах с вероятностью неожиданно­го появления противника весьма опасно. Самое главное - чрезвы­чайно обременительно. Это тот редкий случай, когда же­лание не совпадает возможностя­ми. За весь маршрут движения триж­ды видоизменялась цель, постав­ленная Главным морским штабом перед Рожественским и его подчи­ненными. Вначале, как только русские корабли оторвались от кронш­тадтских причалов, им вменялись в обязанность демонстративные действия для отвлечения японских сил от Порт-Артура. Уже на подходе к Мадагаскару командующий Второй эскадрой получил распоряжение от «господ под Шпицем» идти на соеди­нение с порт-артурской эскадрой с целью ее деблокады. После стоян­ки в бухте Камранг у берегов Индо­китая от него уже потребовали ни много, ни мало, как овладеть Японс­ким морем. И это несмотря на ги­бель Первой эскадры в Порт-Артуре и несоизмеримые с поставленной боевой задачей наличные силы.

Увы, такова подоплека разгромного для нашего национального са­молюбия Цусимского морского сра­жения. Но невозможно не восхи­щаться героизмом и мужеством на­ших предков, их профессиональным мастерством. Они проделали семи­месячный путь длиною в двенадцать тысяч морских миль, не имея на всем протяжении ни одной своей базы. В нечеловеческих условиях сохраняли в исправности механиз­мы вверенных им кораблей, нахо­дясь постоянно в аврале по поводу то погрузки, то готовности к отбитию ожидаемых минных атак, то еще по какому поводу.

Судьба жестоко обошлась с адмиралом Рожественским, предъя­вив ему гамлетовский счет: быть или не быть. Как впоследствии устано­вили мировые военно-морские ав­торитеты, такая участь постигла бы любую другую эскадру какой бы то ни было страны. А вот дойти в таких условиях сумела только русская.

А.Демьянов.Доктор технических наук,профессор