Кто спасет русских в Абхазии от участи изгоев?
Григорий Кубатьян

– Это Кавказ, и мы здесь гости. Русские должны подстраиваться под абхазов, – говорит мне Сергей, не старый еще бородатый дядька. Он уже 6 лет живет в Абхазии, трудится подсобным рабочим. Религиозен и не пьет, учит абхазский язык, но своего жилья у него нет, нет и гражданства, заработков едва хватает на обед в самой дешевой столовой. В него уже несколько раз стреляли только потому, что он здесь чужой.
Но главная проблема связана даже не с такими, как он, полулегальными переселенцами. А с теми русскими, что здесь родились, вместе с абхазами воевали за независимость республики, затем отстраивали ее государственность – и теперь, после признания РА Россией, оказались гостями у себя же дома. И гостями нежеланными.
Я пришел на встречу в офисе организации «Родина – Конгресс русских общин в Республике Абхазия». Офис – одно название, на самом деле –частный дом по улице Ардзинба с туалетом во дворе. Здесь собрались победители, орденоносцы, герои войны за независимость. Кто они сейчас? По паспорту: граждане Абхазии или России, или обеих стран одновременно. По факту: лишние и здесь, и там.
Именно в этом доме в 2002 году, когда непризнанная еще республика находилась в экономической блокаде, абхазам выдавали российские паспорта. Благодаря им большинство населения получило возможность выезжать за пределы республики, покупать самое необходимые, учиться, получать пенсии. Этот дом, числящийся на балансе городской администрации, председателю Конгресса русских общин Абхазии Геннадию Никитченко, Герою Абхазии, кавалеру орденов Леона и Дружбы, передал первый президент Абхазии Владислав Ардзинба – за ратные заслуги. Нынешние власти на это наплевали, и сейчас Никитченко вынужден судиться, чтобы дом не отобрали.
Эпидемия тяжб из-за недвижимости захлестнула молодое кавказское государство. Нередки случаи квартирного мошенничества и просто принудительного выселения законных владельцев жилья. Страдают от квартирных конфликтов все, и абхазы тоже. Но если за представителей титульной нации могут заступиться влиятельные или просто вооруженные родственники, то русские такой защиты лишены.
– Меня грабят постоянно, уже четыре раза приходили люди в масках. Избили меня, жену, сына, корову увели… Хотели отнять мой дом в Гульрипшском районе – соседям он понравился… Я обращался везде, но мне прямо говорят: это потому что ты здесь чужой. В газету даже писал, и про меня заметку напечатали. Тогда снова пришли и избили, чтобы не рыпался, – делится своей историей 70-летний пенсионер Виктор Орлов, коренной житель Абхазии. И таких случаев, порой и со смертельными исходами, здесь пруд пруди.
– Абхазы считают так: мы воевали и победили, теперь берем свое, – объясняет Геннадий Никитченко. – Помню, сидел у друзей, вдруг врывается женщина, хватает что-то из мебели и хочет унести. Мы ей: «Стой! Куда?!» А она: «Я воевала, это теперь мое». После признания Абхазии это стало системой. Россия просто деньги ей дает, мол как хотите, так их и делите…
Парадокс: благодаря раздаче паспортов 11-летней давности жители Абхазии получили возможность свободно въезжать в Россию, открывать там бизнес, покупать квартиры, работать, учиться, занимать государственные должности. Но россияне, приезжающие в Абхазию, таких прав официально не имеют. А те русские, кто здесь родился, оказались вроде чужаков-«оккупантов». В парламенте РА больше нет русских депутатов, исчезли даже таблички на русском языке…
– Раньше на нужды русской общины из российского бюджета выделялись деньги, – говорит Леонид Заводчиков, глава русской диаспоры Гудауты. – Но с назначением сюда посла Семена Григорьева все это прекратилось. При посольстве создали свою организацию – «Ассоциацию русских общин» во главе с вице-премьером РА Страничкиным, что противоречит абхазским законам: госчиновник не имеет права возглавлять общественную организацию! Эта дутая ассоциация просто гребет под себя всю помощь из России…
После той встречи я отправился в российское посольство – серое неуютное здание на улице Лакоба, окруженное решетками, камерами и прочими признаками укрепленного форта на прифронтовой территории. Впрочем, таковы российские посольства по всему миру. Наш разговор с послом Григорьевым зашел с обсуждения слова «соотечественник»:
– По российскому закону это понятие носит широкий характер, – сказал он мне. – В Абхазии сложилась уникальная ситуация: этнических русских здесь сейчас примерно 21 тысяча, а граждан Российской федерации около 140 тысяч. Говоря о защите прав соотечественников, иметь ввиду только русское население неправильно. Мы здесь работаем по более широкому кругу вопросов, не замыкаясь на национальной принадлежности…
– Но русские жалуются, что их притесняют именно по национальному признаку. Как быть с этим?
– Ситуация не уникальна. Все страны постсоветского пространства пережили период становления, на котором неизбежен рост националистических настроений. Абхазы чувствуют необходимость защищать свою самобытность и национальную сущность, – как по писанному говорит он.
Хотя непонятно, почему нужно защищать свою самобытность, притесняя других? А главное: почему притесняемыми здесь оказались именно русские? Но посол продолжает:
– Я считаю, что на этом этапе национализм – вещь неизбежная. Представители русской национальности действительно находятся здесь в ущемленном состоянии… по объективным причинам. Члены русской общины – люди, как правило, старшего и пожилого возраста. Их дети и внуки уехали в Россию, и они в отличие от стариков абхазской или армянской национальности оказываются без семейной поддержки. Тут возникает тема имущественных прав, действительно болезненная…
– В прессе звучала цифра: 4 тысячи случаев отъема жилья у русских в Абхазии.
– Ну, это ложь! Во все российские инстанции, от Президента до нашего посольства, поступило не больше двухсот обращений. Большинство из них до сих пор не удовлетворено, поэтому заявители обращаются снова и снова, создается впечатление снежного кома. В 2010 году была создана совместная абхазско-российская комиссия по защите тех, чьи имущественные права были нарушены. Потом была пауза, связанная со смертью Багапша, но в прошлом году эта комиссия во главе с вице-президентом Абхазии Логуа вновь заработала. Туда вхожу я и сотрудники нашего посольства. За год были рассмотрены 102 обращения, из которых 44 признаны обоснованными, 11 случаев обращений уже нашли свое разрешение… Но жилищный фонд в Абхазии или разрушен, или занят, порой незаконно. На строительство нового жилья нет денег. Мы хотим отремонтировать один дом в Сухуме, чтобы поселить туда пострадавших людей. Расходы на это предложили включить в программу оказания российской помощи Абхазии на 2013-2015 годы, поскольку абхазская сторона не может за свой счет решить эту проблему…
Но при этом оказавшиеся бездомными абхазские русские с горечью наблюдают, как на выделяемые Россией средства оказывается поддержка абхазским репатриантам из Сирии. Да, это дело благородное, но русским старикам радостнее от этого не становится. Им начинает казаться, что о них просто забыли, и что они в своей собственной стране – а Абхазия никогда не была мононациональным государством – оказались людьми второго сорта…
– В чем вообще заключается программа оказания помощи соотечественникам в Абхазии?
– В России есть правительственная комиссия по делам соотечественников, которую возглавляет глава МИД Сергей Лавров. По линии этой комиссии посольству и представительству «Россотрудничества» выделяются деньги, не очень большие, которые мы тратим на оказание персональной помощи соотечественникам…
– А есть какие-нибудь документы, в которых бы говорилось, что именно было сделано по этой линии и в каком объеме?
– Это внутренние документы. Но вот в 2012 году посольство оказало нуждающимся материальную помощь на сумму около 3 миллионов рублей. Часть тратится на поддержку работы самих русских общин. Для их консолидации в прошлом году был создан координационный совет во главе с Александром Страничкиным. Туда сейчас входит около 16 организаций русских общин со всех районов республики. Мы стараемся оказывать им помощь по всем вопросам, включая подписку на российскую прессу.
– А свой печатный орган у русской диаспоры есть?
– Это сложно даже не из-за денег, а с содержательной точки зрения…
– До недавнего времени в парламенте Абхазии были представители русской общины, наряду с абхазами и представителями других диаспор. А сейчас русских в парламенте нет. По вашему мнению, это нормально?
– Раньше была негласная квота: три депутата от армянской общины, три депутата от русской. На выборах в прошлом году не прошел ни один русский депутат, но, на мой взгляд, опытный депутат-абхаз может защитить своих русских избирателей лучше, чем какой-нибудь малоопытный демагог русской национальности. К тому же место абхазской законодательной власти в общей политической системе, скажем мягко – не главенствующее. Абхазия – это президентская республика, в правительстве есть вице-премьер русской национальности и два министра – социальной защиты и юстиции.
– Я слышал, что существует конфликт между русскими общинами. Была старая, а теперь появилась новая, созданная при посольстве, и они не признают друг друга.
– В любой другой стране русские диаспоры тоже отличаются малой сплоченности. Были организации, которые в послевоенное время играли в Абхазии роль главных, использовались в качестве инструмента для выдачи паспортов. Но когда они потребовали себе монопольной роли при создании координационного совета, другие на это не согласились. Да, две-три организации не вошли в координационный совет, ну, что поделать…
– Нет у вас задачи их помирить и объединить?
– Теоретически да. Но это не самоцель. Мы работаем с теми, кто хочет работать. Кто не хочет, могут заниматься своими делами. В основном это проблема личных амбиций и переоценки финансовых потоков, которые идут из России на поддержку соотечественников. Кто-то считает, что это какие-то сумасшедшие миллиарды, которые распиливаются координационным советом и посольством. Может, они судят по тому, что в их времена сюда действительно шли серьезные средства. А сейчас, вот я вам назвал цифру – всего 3 миллиона рублей…
Несмотря на правильные вроде бы слова посла, русская община в Абхазии по факту предоставлена сама себе и выживает как может. Еще в одном частном доме гражданка Абхазии Валентина Корниенко организовала общество защиты прав владельцев недвижимости. Два ее брата – герои Абхазии, но ее тоже пытались выселить из дома, отстояла который еле удалось; теперь она помогает другим пострадавшим. В ее доме повсюду лежат пачки документов: прошения, справки, записки, отписки – от которых зависят жизни людей.
– Мы, все те, кого хотят выселить на улицу, ходили к послу, – говорит Валентина. – Нам сказали, что он не может нас принять, мы пообещали стоять до вечера, только тогда он соблаговолил пообщаться с нами. Обещал помочь, вот ждем все его помощи…
Да, в Абхазии ситуация с жильем страшно запутана. Одни захватили по нескольку квартир в качестве «трофеев», но не имеют денег, чтобы их отремонтировать, и заброшенные квартиры зияют пустыми окнами. Другие вселились в чужое жилье, так как собственное было разрушено, и теперь их пытаются выселить наследники законных хозяев. Разобраться в ситуации очень сложно. Отсюда два пути: или заняться этим вопросом засучив рукава, или пустить все на самотек, оправдываясь «объективными трудностями». И посол, похоже, в отличие от Никитченко, который воюет с местной властью за соотечественников, пошел вторым путем…
Должны ли вообще российские власти помогать русским, живущим за границей? Чиновник, имеющий представление о геополитике, должен понимать, что русские, где бы не жили, всегда будут за Россию, увеличивая таким образом ее влияние. Пусть даже многие из этих людей – старики, нельзя бросать их на произвол судьбы. В конечном итоге отношение к русским за границей сказывается и на отношении к России в мире.
Еще я встретился в Сухуме с тем вице-премьером Страничкиным, руководителем Ассоциации и Координационного совета русских общин. В уставе возглавляемой им структуры написано: спорные вопросы члены организации не должны выносить в СМИ. Что опять же нарушает закон РА об общественных объединениях, согласно которому их деятельность должна быть гласной и прозрачной. Наша беседа началась с такого его заявления:
– Все обвинения в мой адрес надуманные! Я не хочу делать поклеп, но сегодня идет попытка перехвата инициативы! Те, кто льет на меня грязь, это вообще не соотечественники – казаки, либо просто физические лица! Говорят, что, если вице-премьер еще и руководитель русской общины, это нарушение законодательства. Но это же престиж! Я тоже мог бы многое сказать о Никитченко, но не собираюсь выметать это в прессу, я стою выше этого. Я всем говорю: ребята, давайте работать. Есть проблемы, давайте решать!..
– А у вас есть статистика, что было сделано за годы вашей работы?
– Ну, такого мы не печатаем. Плюсики себе не ставим. Но я могу сразу сказать, что те, кто меня обвиняет, вообще ничего не делают. Их мечта, чтобы убрали Страничкина, и тогда поток денег к ним пойдет…
Он торопится, избегает конкретики, перебивает сам себя и не дает вставить слова собеседнику. То оправдывается, то начинает угрожать, то жалуется и говорит, что давно готов уйти на покой. И ощущение такое, словно в море всех проблем хочет найти себе какой-то тихий островок – и больше ничего.
– Можно ли сказать, что русская община вымирает? – спрашиваю я напрямик, хотя и так знаю ответ. Ведь по сравнению с довоенным временем число русских в Абхазии сократилось с семидесяти тысяч до двадцати.
– У вас неправильный подход! – возмущается он так, как будто его обвинили в исчезновения 50 тысяч человек. – Я вообще мог отказаться от интервью! Вы приезжаете и ничего об Абхазии не знаете, а мы 15 лет были в блокаде!.. Хотелось бы получить ваш текст, иначе буду заявлять протест. А лучше всего, мой вам дружеский совет, ничего совсем не пишите. Кому в России интересны проблемы здешних русских?..
Неужели он прав, и русские в Абхазии никому не нужны? Но это самое страшное – чувствовать себя никому не нужным и умирать в одиночку! Не хочется все же верить, что великая страна Россия так и бросит своих соотечественников на произвол их горькой нынешней судьбы!
– Абхазы считают так: мы воевали и победили, теперь берем свое, – объясняет Геннадий Никитченко. – Помню, сидел у друзей, вдруг врывается женщина, хватает что-то из мебели и хочет унести. Мы ей: «Стой! Куда?!» А она: «Я воевала, это теперь мое». После признания Абхазии это стало системой. Россия просто деньги ей дает, мол как хотите, так их и делите…
Парадокс: благодаря раздаче паспортов 11-летней давности жители Абхазии получили возможность свободно въезжать в Россию, открывать там бизнес, покупать квартиры, работать, учиться, занимать государственные должности. Но россияне, приезжающие в Абхазию, таких прав официально не имеют. А те русские, кто здесь родился, оказались вроде чужаков-«оккупантов». В парламенте РА больше нет русских депутатов, исчезли даже таблички на русском языке…

http://www.apn.ru/publications/article29458.htm